спал он с воробьиный нос, оказалось — глубокая ночь на дворе.
— Вставай, соня, пошли добывать невесту, — кричит ему в ухо Филя, теребя за плечо.
— Какую ещё невесту? — не может взять в толк Корней.
— Али забыл, зачем мы явились сюда? Показывай, где твоя Любушка живёт.
Тут только Корней сообразил, о чём речь. Парни вышли на улицу. Звёздная ночь стыла над миром. Но вот показалась луна, звёзды померкли, и стало светло, как днём. Избы, утонувшие в сугробах по самые оконца, отбросили причудливые голубые тени. Морозный воздух выветрил из головы хмель, но по-прежнему всё вокруг казалось необычным, сказочным. Вот и памятная Корнею покосившаяся избёнка за глухим забором. Он просунул руку в потайную щель, потянул на себя засов-дверь отворилась. Условный стук в оконце, и довольно скоро на крылечко вышла девушка в накинутом на плечи полушубке.
— Любушка, как я рад видеть тебя!
— И я тебя, Корнеюшка. Ой, кто это?
— Это мой друг Филя, мы с ним приехали за тобой.
— За мной? Да куда же вы собрались меня везти?
— Видишь ли, Любушка, мы живём в лесу, в потайной избе, там нам с тобой будет хорошо.
— Разве ты убежал из родительского дома?
— Мой отец не хочет, чтобы мы были вместе, намерен женить меня на Дашке Чурилиной, а я без тебя не могу.
Из глаз девушки полились слёзы.
— Страшно мне, Корнеюшка, бежать неведомо куда. Да и тётушка, поди, не отпустит.
— У тётки своих ртов хватает.
— Чего это вы тут удумали?
Дверь избы распахнулась, на крыльцо вышла нестарая ещё баба; лицо у неё морщинистое, измождённое.
— Здравствуй, тётушка Татьяна, приехали мы с Филей за Любушкой, хочу я на ней жениться да в лесу поселиться.
— Пошто так — по-воровски?
— Батюшка хочет оженить меня на Дашке Чуриливой, а я с Любушкой разлучаться не намерен.
— Не могу я отпустить Любку Бог весть куда. Хоть и бедно мы живём, да всё же крыша над головой есть, а в лесу что?
— У нас там изба есть, а коли нужда будет — ещё построим.
— Далеко ли та изба?
— Далеко, тётушка, вёрст семьдесят будет.
Татьяна с сомнением покачала головой.
— Да ты не больно-то печалься, — вмешался в разговор Филя, — снеди у нас там навалом, свадебку справим всем на диво.
Гляньте за ворота — вороные ждут жениха с невестой.
— Отпусти меня, тётушка, с Корнеем.
— Коли просишь — отпущу, а гнать из избы неведомо куда — не по-христиански, брать грех на душу не желаю. Думай, девка, сама, как тебе быть. Коли надумаешь с Корнеем счастье искать, ступай, собери свои пожитки — не в одной же рубахе в семью идти.
Люба пошла в избу, но скоро вернулась с узлом в руках. Тётка благословила молодых:
— Будьте счастливы во веки веков, любите друг дружку до гробовой доски.
Филя повалился в сани, тронул коня.
— Холодновато мне будет одному, так вы там покрепче целуйтесь, чтобы и мне жарко стало!
Корней и Любаша плотно прижались друг к другу во вторых санях.
В лесной избушке Любу встретили приветливо, ребятам она сразу поглянулась — ясноглазая, стройная, приветливая. Едва ступила на порог, а уж за тряпицу взялась, чтоб чистоту наводить. Елфим озабоченно почесал затылок.
— Надо бы нам свадебку справить как положено. В пята верстах отсюда есть церковка, так я поговорю с попом, чтоб обвенчал молодых. А ты, Филя, сгоняй в ближний кабак за винцом, деньги у нас есть- не жалей. Поскольку родителей у новобрачных нет, я буду Корнею заместо отца, а ты, Филя, — невестиной матерью.
Филя жеманно скривил лицо и тонким бабьим голосом запричитал:
— Что ж, я согласна выдать доченьку замуж. Любушка, поцелуй свою матушку в щёчку… Экая ты непослушная у меня, а я-то тебя поила-кормила, всю жизнь лелеяла. Вот она — чёрная неблагодарность… Теперь хорошо, доченька.
Все так и покатились со смеху от Филькиного кривлянья. Каждому охота принять участие в игре, придуманной Елфимом.
— А мы с Кудеяром кем будем? — спросил Олекса.
— Кудеяру быть дружкой, а тебе, Олекса, — свахой.
Вновь дружный смех. Без дела остался лишь Ичалка.
— А Ичалке кем быть?
— Ичалке же самый завидный чин достался — быть ему постельницей!
— Верно, Елфим; здорово ты удумал!
— Свадьба у нас в воскресенье будет, послезавтра- сватовство, а в субботу — как положено — каравай испечём.
— Девишник забыл, какая же свадьба без девишника!
— Ишь, чего удумал! Да где же мы в лесу девок найдём? Или ты, Филя, сам голосить да косу расплетать невесте будешь? А может, и в баню её поведёшь? До свадьбы невеста должна сготовить жениху венчальную одежду — рубаху да порты, справишься ли, Любаша?
Девушка кивнула головой, в глазах её были слёзы.
На следующий день с раннего утра Филя с Корнеем уехали за вином и всякой снедью, необходимой для свадьбы. Ичалка в клети[113] работал топором-делал для новобрачных постель. Любушка занялась шитьём, а Елфим, Кудеяр и Олекса отправились на охоту в надежде добыть к свадьбе кабанчика, зайчатины или дичи. Вечером все собрались в добром расположении духа, шуткам-прибауткам не было конца.
Наутро — сватовство. Филя с Олексой нарядились в сарафаны, жених со своими людьми удалился из избы. Вот в дверь постучали.!
— Кто там? — тонким бабьим голосом спросил Филя.
— Явились бояре от молодого князя, — ответил вошедший первым Олекса-сваха. — Прослышали мы, будто в этом доме молодая княгиня несказанной красоты живёт, и решили попытать счастья, нельзя ли купить её для нашего сокола?
— Ишь, чего захотели! Да моя княгинюшка совсем молода и думать ей о князе по молодости лет не пристало.
— А уж князь у нас хорош! Волосы у него — словно солнечные лучи, все им дивуются; личико белее снегу, брови чёрные, как у соболя, очи ясные, как у сокола!
— Уж больно вы нежданно-негаданно явились, словно снег на голову. Дело-то вон какое великое,
