родителя. – Отныне у меня одной опорой стало меньше. Когда-нибудь и меня погребут таким же образом. Когда-нибудь…»
Глава восемнадцатая
Письмена под волосами
За два года Мегабиз завоевал половину Фракии, ему добровольно покорился македонский царь Аминта.
Фракийцы, видя, что персы одолевают их, обратились за помощью к скифам.
Скифский царь Иданфирс во главе конного войска зимой перешел по льду Истр, прошел Родопские горы и вступил в долину Гебра[161]. На берегах этой реки между персами и скифами произошла кровопролитнейшая битва. Персы победили и гнали разбитого врага до наступления сумерек.
Эта победа окончательно утвердила персидское владычество во Фракии.
Из всех фракийских племен только одни пеоны продолжали сопротивляться персидскому нашествию.
Пеония была расположена на реке Стримон, которая впадает в Эгейское море. Земли пеонов на западе граничили с Македонией, с севера замыкались горной цепью Гема, на востоке к ним примыкали владения племени бригов, а на юге тянулось побережье Эгейского моря.
В течение долгого времени Мегабиз безуспешно воевал с пеонами. И в конце концов решил последовать совету Гистиея.
Персы постоянно вторгались в Пеонию со стороны морского побережья, но на сей раз, следуя совету Гистиея, Мегабиз избрал для вторжения более трудный путь по горам. Вооруженные до зубов, пеоны стояли на приморской равнине, готовясь отразить нападение Мегабизова войска, как было уже не раз. Персы же заняли в тылу у пеонов горный проход, ведущий к морю, и беспрепятственно захватили все крепости пеонов, лишенные защитников.
При вести о том, что их крепости находятся в руках персов, войско пеонов немедленно рассеялось, и каждый воин возвращаясь в свой город, сдавался персам. Прежде всего пеоны опасались за свои семьи, оказавшиеся у персов.
На зная, как поступить со столь большим количеством пленных, Мегабиз послал к Дарию гонца с просьбой позволить ему увести всех пленных пеонов вместе с женами и детьми на Восток. Мегабиз объяснял это свое решение тем, что пеоны, лишившись родной земли, скорее признают над собой персидское господство. Обращать же пеонов в рабов – дело и вовсе бессмысленное, ибо пеоны столь свободолюбивы, что предпочитают смерть рабству.
Дарий без долгих колебаний дал свое согласие на переселение пеонов в Азию. Царь повелел Артафрену выделить пеонам землю в гористой части Фригии, дабы эта местность хотя бы отдаленно напоминала пеонам их родину.
С переселением пеонов в Азию война во Фракии закончилась.
Дарий осыпал Мегабиза дарами и почестями не столько за то, что ему удалось утвердить персидское владычество в Европе, сколько за разгром скифов у реки Гебр.
– Нет, не зря Иданфирс бегал от меня по степям! – с нескрываемым торжеством говорил Дарий Аспатину. – Он знал, что войско персидского царя ему не по зубам. Иданфирс не смог разбить даже Мегабиза, хотя у того войско было гораздо меньше моего. Хотел бы я посмотреть на то, как улепетывают от персов скифские храбрецы, грозившие мне своими стрелами, если я не зароюсь от них в землю или не улечу в небо.
В Вавилон Мегабиз пригнал и пленных скифов – больше тысячи человек. Среди пленников было немало знатных людей, которые с горделивым достоинством переносили постигшее их несчастье.
Дарий не смог отказать себе в удовольствии взглянуть на плененных степняков. Царь взял с собою художника-египтянина, повелев ему сделать зарисовки с пленников.
– Я хочу, чтобы заморские скифы были на самом видном месте на дворцовом барельефе в Персеполе, изображающем все покоренные мною народы, – сказал Дарий главному зодчему, находившемуся в царской свите.
Царский дворец в Персеполе представлял собою величественное здание, вернее, целый комплекс роскошных помещений. Серый и желтый известняк использовался для возведения стен и ступеней парадных лестниц. Из черного мрамора и базальта были изготовлены дверные проемы дворцовых покоев.
Самым роскошным был вход в парадный зал, высотой в четыре человеческих роста. По краям от главного входа, подобно немым стражам, возвышались гигантские крылатые быки с человеческими головами, увенчанными круглыми тиарами.
Парадный зал превосходил своими размерами такой же зал сузийского дворца, а также тронные залы во дворцах Вавилона и Экбатан. Его обрамляли тридцать шесть восемнадцатиметровых колонн, толщиной в два обхвата. С трех сторон к нему примыкали меньшие помещения. Кровлю в каждом из них поддерживали двенадцать колонн.
Дарий, приехавший посмотреть на работу своих строителей, не мог скрыть своего восхищения от увиденного.
Тронный зал был пронизан косыми солнечными лучами, полон воздуха и прохлады. Темно-серые мраморные колонны, увенчанные головами быков из золота. Мощные перекрытия из мидийской лиственницы. На возвышении стоял золотой трон с изображением солнца на высокой спинке с подлокотниками в виде львов. Над троном свешивались пурпурные кисти и бахрома расшитого золотом балдахина. Высокие стены были украшены разноцветными узорами, идущими сплошными линиями близ пола и высоко наверху… Все было богато и величаво!
«Жаль, отец не может увидеть всего этого, – невольно подумалось Дарию. – И Ариасп не дожил до этой поры…»
Главный зодчий показывал Дарию стены внутреннего двора и у парадного входа, на которых предполагалось сделать прославляющие царя надписи, поместить барельефы с изображением покоренных племен, несущих дары персидскому царю. Самое видное место было оставлено для изображения самого
