операция была предпринята немцами, чтобы обескровить дивизию, лишить её боеприпасов, и тем самым лишить боеспособности. Казалось, что может быть даже по приказу Гиммлера немецкое командование поступает так для того, чтобы устранить угрозу со стороны непокорной и неблагонадёжной Первой дивизии, из опасения возможного активного выступления дивизии против немецких войск.
По докладу командиров полков о безнадёжности наступления генерал Буняченко приказал остановить наступление и прекратить попытки к дальнейшему продвижению. Доложив командующему 9-й армией обстановку, генерал Буняченко получил лаконичный приказ — «Наступление продолжать! Выбить противника из предмостного укрепления и во что бы то ни стало занять оборону по левому берегу излучины Одера!» Приказ заканчивался: «Вы сменяете немецкие части, стоящие в обороне на этом участке фронта!»…
Никаких разговоров о создавшейся обстановке и об условиях, в которых происходил бой, командующий 9-й армией генерал Буссе продолжать не пожелал. «Приказ есть приказ!», «Приказ должен быть выполнен безоговорочно и точно!»
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ВЫХОД ИЗ ПОДЧИНЕНИЯ НЕМЕЦКОГО КОМАНДОВАНИЯ
I
Для командования Первой дивизии настал особенно ответственный момент. Откладывать решения уже было невозможно. Чтобы сохранить дивизию, надо было действовать, не останавливаясь ни перед чем. Рассчитывать было уже не на что и не возможно было поддержать даже внешне хорошие отношения с немцами. Всё зависело от быстроты решения и смелости действий.
После безуспешной попытки убедить командующего 9-й армией генерала Буссе в невозможности успешного наступления, генерал Буняченко вызвал к себе командиров полков и объявил им свое решение об открытом выходе из подчинения немецкому командованию. Он отдал приказ вывести полки из боя, предупредив об этом немецкие части, стоявшие в обороне.
Солдаты и офицеры немецких частей с недоумением смотрели на отходящие русские полки, не понимая, что происходит, так как приказ о смене их власовской дивизией им был уже объявлен. Наступившая темнота дала возможность отвести части, участвовавшие в бою, незаметно для советских войск.
Генерал Буссе был ошеломлён действиями дивизии. Он не мог допустить такого грубого нарушения своего боевого приказа и столь дерзкого неповиновения со стороны генерала Буняченко, а поэтому и не был готов к противодействию. Возможно, что он просто не решился на крайние меры.
Выведенные из боя полки, несмотря на усталость, совершив ночной марш, ещё до наступления рассвета прибыли в районы, где стояли до боя. Дивизия опять была вместе и опять представляла собой крепкий кулак.
В течение этой ночи генерал Буссе несколько раз вызывал генерала Буняченко к себе в штаб, но Буняченко всякий раз под различными предлогами уклонялся не только от поездки, но даже от личного разговора с представителями штаба 9-й армии. Наутро генерал Буссе категорически потребовал от генерала Буняченко объяснения его поступкам. Генерал Буняченко вновь, уже в который раз, заявил, что приказы, исходящие от командующего 9-й армией, резко противоречат не только приказу генерала Власова, но и задачам и назначению Первой дивизии. Генерал Буняченко заявил, что никаких приказов помимо генерала Власова, он принимать не будет. В отсутствии же генерала Власова он будет принимать самостоятельные решения, в зависимости от создавшейся обстановки!
Через некоторое время к генералу Буняченко опять приехал представитель штаба 9-й армии и сообщил, что командующий требует, чтобы он немедленно явился к нему. Он предлагал облагоразумиться и выполнять приказы. Представитель штаба от имени генерала Буссе предупредил генерала Буняченко, что в случае дальнейшего неповиновения, он — генерал Буняченко и генерал Власов будут расстреляны… Эта угроза только разжигала страсти и толкала на самые отчаянные решения. Генерал Буняченко тотчас же принят меры, чтобы связаться с генералом Власовым, но его местонахождение не было известно. Поэтому в места предполагаемого нахождения генерала Власова в разные направления были высланы офицеры на автомобилях с небольшими группами охраны.
В дивизии продовольствия оставалось только ещё на два дня. Когда же на следующий день транспорт дивизии прибыл на армейскую базу за продовольствием, в выдаче было отказано. Начальник тыла дивизии подполковник Герасимчук лично поехал в штаб 9-й армии для выяснения вопроса о снабжении. Ему было объявлено, что дивизия больше не будет получать ни продовольствия, ни фуража, ни бензина, ни боеприпасов. Когда же подполковник Герасимчук попытался обратиться к командующему армией, го ему было сказано, что для этого должен приехать сам генерал Буняченко.
Положение становилось критическим. Единственное, в чём дивизия совершенно не испытывала недостатка это были боеприпасы. Их было достаточно. Необходимо было во что бы то ни стало добиться снабжения дивизии, но согласиться на требования генерала Буссе считалось невозможным. Генерал Буняченко опять созвал командиров полков и информировал их о создавшейся обстановке. Здесь же совместно был выработан план дальнейших действий дивизии, он заключался в следующем:
— Предупредить немецкое командование, что в случае, если в течение двух суток в дивизию не приедет генерал Власов, то она выступит на юг навстречу с другими частями Русской Освободительной Армии. В случае, если со стороны немецких войск будут оказываться препятствия, то дивизия будет пробиваться с боями.
— Просить командующего 9-й армией немедленно дать приказ о снабжении дивизии всем необходимым и предупредить, что в противном случае дивизия будет с применением силы снабжаться из немецких складов. При этом сообщить генералу Буссе, что дивизия не нуждается в боеприпасах.
— Немедленно связаться со Второй дивизией генерала Зверева, Запасной бригадой, Офицерской школой и другими русскими частями, которые шли с юга для соединения с Первой дивизией.
У командиров полков; присутствующих на этом совещании была полная уверенность в своих силах и решительности. Обсудив мероприятия, в связи с создавшейся обстановкой, командиры разъехались по своим частям. В полках готовились к выступлению. Подъём духа у солдат и офицеров необыкновенно возрос, ни у кого не было сомнений в правильности принятого решения.
Частям дивизии было объявлено о выходе из подчинения германскому командованию. Все были предупреждены о возможном столкновении с немецкими войсками, но никого не смущала опасность в предстоящей неравной борьбе. Было отменено немецкое воинское приветствие поднятием руки — «Хайль Гитлер» и введено обычное воинское приветствие прикладыванием руки к головному убору. Воинственное настроение, бунтарский дух и готовность к самозащите до последней возможности заполняли чувства каждого.
Сложность обстановки и новые опасности вызывали нервный подъём, но вместе с тем ещё больше сплачивала личный состав дивизии. Казалось, что даже дисциплина ещё более укрепилась. Офицеры и солдаты, получая приказания от своих командиров, с каким то особым рвением, энергией и поспешностью исполняли их, что резко бросалось в глаза
Дивизия находилась в полной боевой готовности. Поспешно рылись окопы, сооружались противотанковые заслоны, создавалась круговая оборона. Непрерывно выставлялось охранение, производилась разведка.
К этому времени дивизия насчитывала уже свыше шестнадцати тысяч человек. Характерно, что в течение трёх недель нахождения дивизии вблизи передовой линии фронта, в процессе боя и при ведении разведок в расположении советской обороны, в период самых напряженных отношений в конфликте с немцами, когда можно было ожидать с их стороны применения крайних мер воздействия — ни один солдат Первой дивизии не перешёл на советскую сторону, к чему была полная возможность.
