объявил им полученный приказ. Он заявил при этом в самой резкой форме, что расценивает действия немецкого командования, как обман и предательство и что будет говорить с генералом Власовым. Командиры частей полностью разделяли мнение генерала Буняченко, и на этом же совещании был намечен план особых мероприятий в дивизии на случай возможного возникновения конфликта с немцами. Впервые возник вопрос о неподчинении, вплоть до вооружённого сопротивления.
Генерал Буняченко продолжал вести переговоры с полковником Герре, ожидая приезда генерала Власова. Части дивизии проводили подготовку, приводя себя в боевую готовность, и принимали меры на случай необходимости оказать сопротивление силой. Для охраны штаба дивизии от полков был выделен сводный батальон автоматчиков с ручными пулемётами и противотанковым оружием, который в полном вооружении с боеприпасами демонстративно продефилировал мимо здания немецкого штаба связи. В гарнизонном театре, недалеко от штаба дивизии, батальону был дан «большой концерт», продолжавшийся в течение пяти часов, пока генерал Буняченко вёл переговоры, выигрывая время до приказа генерала Власова.
В частях дивизии царило напряжение, все были готовы, если это потребуется, в любую минуту приступить к боевым действиям. Было организовано круговое сторожевое охранение и выслана разведка. В полках снаряжались обозы. Дивизия готовилась и к походу, и к обороне. Настроение солдат и офицеров было таким, что достаточно было одной команды, чтобы они в неудержимом стремлении ринулись в бой. Солдаты наперебой задавали своим офицерам волнующие их вопросы: «Где генерал Власов?», «Когда начнём действовать?», «Нельзя ли захватить немецкие склады оружия и вооружить Вторую дивизию?». Приходилось удерживать горячий воинственный бунтарский порыв бойцов, внушать необходимость сохранять хладнокровие и выдержанность. Нельзя было давать повода к возникновению конфликта с немцами, который неизбежно принял бы самые острые формы.
Переговоры генерала Буняченко с полковником Герре протекали в очень сдержанном тоне. Они оба, кажется, не доверяли друг другу, но оба пытались придавать переговорам корректную форму.
Генерал Буняченко настаивал, чтобы приказ о выступлении дивизии на фронт был от генерала Власова. Он требовал, чтобы сам генерал Власов объяснил дивизии причину нарушения обещания по созданию и использованию Освободительной Армии. При этом генерал Буняченко подчёркивал свою уверенность в том, что командиры частей и все офицеры и солдаты дивизии воспримут приказ немецкого командования, отданный помимо генерала Власова, как незаконный и несоответствующий подчинённости Русской Освободительной Армии. Генерал Буняченко в категорической форме отказался подчиниться приказу немецкого командования. Он заявил со всей решительностью, что это означало бы его соучастие с немцами в обмане своей дивизии…
На следующее утро генерал Буняченко вновь собрал командиров полков. Было принято решение, что в случае, если германское командование попытается применить военную силу против дивизии, то дивизия немедленно снимается с места и форсированным маршем, если нужно, то и с боями, пойдёт в горы, к швейцарской границе, расстояние до которой было всего несколько десятков километров. Укрывшись в горах, генерал Буняченко полагал связаться с войсками западных союзников. Допускался и такой оборот событий, что немецкое командование примет меры к разоружению дивизии или к изъятию ее командования. Такая попытка должна была бы послужить сигналом к началу боевых действий против немцев, с той же целью проникновения в горы…
Опасения того, что со стороны немцев могут быть применены репрессивные действия, были, может быть даже преувеличенными, но возникшие в воспаленных умах, порождали отчаянные планы сопротивления. Предпочитали умереть с оружием в руках, сопротивляясь, чем разоруженными за проволокой нацистских лагерей или в застенках Гестапо…
Наконец, генерал Власов приехал в дивизию. Здесь он впервые узнал о полученном приказе на выступление дивизии и обо всем происшедшем за последние двое суток. Переговоры с полковником Герре он отложил на следующий день.
При обсуждении создавшегося положения, узнав о намерениях дивизии, генерал Власов высказал генералу Буняченко свое несогласие действовать против немцев. Генерал Власов считал, что это повлечёт за собой массовые репрессии по отношению к другим русским войсковым частям, а также и ко всем русским людям, находящимся в лагерях Германии.
Генерал Буняченко упорствовал и продолжал отстаивать свое решение. Развивая свои планы, он предлагал генералу Власову, на случай возникновения открытого конфликта, вооружить из немецких складов Вторую дивизию и офицерскую школу, которая также находилась в Мюнзингене. Это составило бы уже до 20 тысяч человек. Но к этой крайней мере генерал Буняченко предлагал обратиться только в том случае, если будет угрожать действительная опасность.
Генерал Власов считал возможным урегулировать вопрос мирным путем. На другой день, после переговоров с полковником Герре, генерал Власов выехал в ставку германского командования.
Дивизия оставалась в ожидании… Она была в полной боевой готовности…
Пятого марта генерал Власов вернулся в дивизию. В результате его переговоров были сделаны некоторые изменения. — Дивизия всё же должна была выступить, но не в район Штеттина, а в район Люббен, Франкфурт на Одере, Коттбус, юго-восточнее Берлина. Туда, по заверению немецкого командования, несколько позже должны будут прибыть Вторая дивизия, казачьи соединения и некоторые другие русские войсковые части.
В ставке генерал Власов получил заверение, что в этом районе будут объединены все русские добровольческие части и что после этого они будут введены в бой под командованием генерала Власова. Инцидент с генералом Буняченко немцами был оставлен без последствий, как бы незамеченным. Упорство и отчаянная решительность Буняченко, готовность дивизии к сопротивлению, — вероятно, были благоразумно учтены. Немецкое командование не хотело отягощать обстановку беспорядками в тылу.
План перевозки дивизии по железной дороге вызвал категорическое возражение генерала Буняченко. Этот план, составленный в немецком штабе, представлял собою чрезвычайно любопытный документ. На нём следует остановиться. Переброска дивизии по железной дороге была намечена отдельными эшелонами и таким образом, что все части дивизии во время перевозки нарушали цельность своей организации и выходили из подчинения своих командиров. Так, например, штаб дивизии, штабы всех полков и других частей, а также штабы всех батальонов полков должны были следовать вместе в одном железнодорожном эшелоне. Остальные железнодорожные эшелоны были составлены так, что в них должны были перевозиться подразделения частей дивизии не в соответствии с их организацией — по полкам и батальонам, а по родам оружия. Это означало, что стрелковые подразделения всех полков дивизии должны были смешанно перевозиться в одном, двух эшелонах, артиллерийские подразделения всех полков дивизии в особых эшелонах; дивизионные и полковые подразделения связи и сапёрные подразделения все вместе, в особых эшелонах; тылы и части снабжения также в особых эшелонах и т. д.
Этим самым нарушалась организационная структура дивизии, управление частями и подразделениями. Части и подразделения, вышедшие на время следования из подчиненности своих командиров были бы дезорганизованы, а между эшелонами нарушилась бы всякая связь. В этих условиях не было боеготовности, и разоружить дивизию не представляло никакого труда.
Генерал Власов, не успевший раньше ознакомиться с этим планом, поддерживал возражения генерала Буняченко. Немецкое командование очень быстро изменило приказ. Дивизия из Мюнзингена до Нюренберга должна была следовать походным маршем, но с тем, чтобы по прибытии в Нюренберг, погрузилась бы в железнодорожные эшелоны для дальнейшей перевозке в район Франкфурта на Одере.
Уступки, на которые Германское командование согласилось по настоянию генерала Власова, дали возможность дивизии сохранить свою боевую способность, а может быть и свое существование.
Седьмого марта генерал Власов отдал приказ о выступлении дивизии походным порядком в направлении на Нюренберг. Выступление было назначено в ночь с 8-го на 9-е марта 1945 года.
ГЛАВА ВТОРАЯ. ВОСТОЧНЫЙ ФРОНТ
