к его ногам!
– Чур меня! Чур! – вновь повторил Сазыка, осеняя себя крестным знамением.
Теперь и Бедослав узнал двоих ушкуйников, которые были из числа тех разбойников, с которыми он схлестнулся в кровавой потасовке на Черном острове в начале этого лета.
– Ну как, Сазыка, не жмут тебе мои сапоги? – сказал Бедослав, приближаясь к ушкуйникам.
Оба ушкуйника попятились, а затем бросились наутек, да так, что только пятки засверкали.
– Эй, други! Вы куда? – бросил верзила вслед беглецам.
Обернувшись на бегу, Хохряк махнул верзиле рукой, мол, не спрашивай и следуй за нами!
Вернувшись домой, Бедослав радостно сообщил Василисе, что гридничий дал ему три дня на отдых.
– Целых три дня вместе будем, лада моя! – обняв Василису, прошептал Бедослав. Увидев озабоченное лицо любимой, Бедослав слегка встряхнул Василису за плечи: – Что? Что стряслось?
Василиса высвободилась из объятий Бедослава и с тяжелым вздохом присела на скамью.
– Свирята Резник куда-то пропал, – промолвила она, – ушел из дому чуть свет дней десять тому назад и как в воду канул. Ко мне уже приходили жена и брат Свиряты, когда ты был в отлучке. Они думали, что, быть может, я тайно погуливаю со Свирятой. – Василиса криво усмехнулась, не глядя на Бедослава. – У меня теперь слава, как и у Лукерьи, женщины вольной и гулящей. Один мужчина меня бросил, другой лелеет, но замуж все же не берет.
– Брось! О чем ты? – Бедослав подсел к Василисе, обнял ее за плечи. – Вот купим свой дом и поженимся.
– Сегодня Иван опять приходил, тоже Свирятой интересовался, – продолжила Василиса. – Свирята деньги у него в долг взял. Иван ищет Свиряту по всему городу и отыскать не может. А посему братец мой ходит злющий как черт!
– Не отыщет Иван Свиряту, ибо нету того в живых, – собравшись с духом, проговорил Бедослав. – Я своей рукой заколол Свиряту возле Дубошина переулка, это было в то утро, когда мне надлежало в Торопец скакать. Свирята первым напал на меня, ударил меня ножом, но я был в кольчуге, потому и жив остался. Я утащил на себе мертвого Свиряту домой к Степану Колтыге. Степан вывез тело Свиряты из Новгорода в телеге под соломой и закопал в лесу.
– Почто Свирята напал на тебя? – спросила Василиса, схватив Бедослава за руку и глядя ему в глаза. – Ты накануне поругался с ним?
– Сам не пойму, что толкнуло Свиряту на это злодейство, – задумчиво ответил Бедослав. – Ссор и склок между нами не было, делить нам с ним было нечего. Я думаю, кто-то подтолкнул Свиряту на это, не иначе. Вот токмо кто?
– Я, кажется, знаю, кто, – сузив свои красивые очи, негромко обронила Василиса.
Делиться своей догадкой с Бедославом она не пожелала, сказав ему, мол, всему свое время.
Бедослав не стал настаивать. Он лишь поинтересовался у Василисы, не осуждает ли она его за это убийство и не считает ли неправильным то, что Бедослав и Степан Колтыга решили тайно похоронить убитого Свиряту.
– Погребен прах Свиряты, и ладно, – сказала на это Василиса. – Пусть тайное остается тайным. Зло получило по заслугам!
Глава шестая
ВЫШЕСЛАВА
Однажды поутру, когда Бедослав как обычно пришел на княжеское подворье на утреннее построение гридней, Семен Куница с таинственным видом сказал другу, что припас для него подарок. После утренней переклички Семен привел Бедослава в помещение, служившее дружинникам спальней, и достал из-под своей кровати какой-то длинный предмет, завернутый в старый плащ.
– Держи, друже! – с хитрой улыбкой произнес Семен, вручив сверток Бедославу.
Размотав сверток, Бедослав увидел свой меч, когда-то купленный им на торжище у оружейника Листрата и отнятый у него ушкуйниками.
– Пресвятая Богородица! – изумленно выдохнул Бедослав. – Семка, откель у тебя мой меч? Где ты его взял? Неужто у разбойников выторговал?
– Купил на торгу у одной девицы, – ответил Семен. – Могу свести тебя с нею. Хочешь?
– Сведи. Сегодня же! – решительно промолвил Бедослав.
Полдня Бедослав и Семен Куница вместе со своей сотней отрабатывали в поле за городом боевые маневры в конном строю под руководством гридничего Данислава. Затем дружинники трапезничали на княжеском подворье, потом чистили лошадей. И только ближе к вечеру Бедославу и Семену удалось отпроситься у гридничего, чтобы сходить в город.
Семен привел Бедослава на Софийскую сторону, в Людин конец. Там, в Ярышевом переулке, Семен стал стучаться в покосившиеся ворота каким-то особым стуком. За воротами виднелась тесовая крыша небольшого бревенчатого дома, потемневшая от дождей.
Когда ворота отворились, Семен громко сказал кому-то:
– Гляди-ка, кого я к тебе привел!
Затем, повернувшись к Бедославу, Семен довольно бесцеремонно втолкнул его во двор впереди себя.
На дощатом настиле двора между крыльцом в дом и подсобными клетями Бедослав оказался лицом к лицу с невысокой стройной девушкой в длинном льняном платье до пят и вязаной шерстяной накидке на плечах. Светло-русые волосы незнакомки были заплетены в толстую длинную косу. Ее лоб был стянут повязкой, расшитой узорами в славянском языческом стиле.
Глянув на овал нежного девичьего лица, на этот высокий лоб, чуть курносый нос и красивый росчерк губ, Бедослав невольно внутренне вздрогнул. Странный холодок не то волнения, не то страха разлился в груди Бедослава, когда он заглянул в серо-голубые девичьи очи под плавным изгибом тонких бровей цвета спелой пшеницы.
– Русалка! – невольно вырвалось у Бедослава.
Девушка улыбнулась. Было видно, что она тоже узнала Бедослава.
– Никакая я не русалка, – сказала сероглазая. – Меня Вышеславой звать. Проходите в дом, гости дорогие.
Сидя в уютной горнице, выходившей окнами на небольшой яблоневый сад, Бедослав выслушал из уст Вышеславы печальную историю ее жизни и то, как по воле случая девушке посчастливилось стать его спасительницей.
Оказалось, что у Вышеславы были давние счеты с ушкуйниками, которые убили ее отца и брата за отказ чинить их разбойные суда. Отец Вышеславы был неплохим мастером по строительству небольших речных судов и рыбачьих лодок, без работы он никогда не сидел. По стопам отца пошел и брат Вышеславы. До прихода ушкуйников на Черном острове артель корабельщиков с Людина конца каждое лето строила новые корабли и чинила старые. Обосновавшиеся на Черном острове ушкуйники обложили корабельщиков непосильным налогом, еще заставляли и свои ушкуи смолить и конопатить, ничего не платя за работу. Артель корабельщиков распалась.
– После смерти отца и брата моя мать тяжело заболела и скончалась, – молвила Вышеслава, сидя на стуле и сложив руки на коленях. – Мы остались вдвоем с младшей сестрой. Жили впроголодь, так как помочь нам было некому. Однажды, собирая ягоды в лесу, я наткнулась на селение язычников. Эти люди не платят десятину христианским священникам, не ходят в храмы. Они поклоняются деревянным идолам на капище, как это делали наши предки. Язычники стали помогать нам с сестрой. И жизнь наша наладилась. А в прошлом году моя сестра вышла замуж за юношу-язычника и теперь живет в том лесном селении.
– Вышеслава, расскажи, как ты решилась мстить ушкуйникам, – негромко вставил Семен, сидевший возле печи и взиравший на девушку влюбленными глазами.
– До меня постоянно доходили слухи о бесчинствах ушкуйников то в Людином конце, то в Неревском, – после краткой паузы продолжила Вышеслава. – К тому же смерть отца и брата призывала меня к мести. Язычники обучили меня владению оружием, научили задерживать дыхание и долго плавать под водой. В летнюю пору я стала подплывать к Черному острову по ночам или под утро и вредила ушкуйникам, как могла. Сначала я просто похищала у них оружие, одежду и драгоценности, а потом, сидя в укрытии, наблюдала, как эти негодяи в пьяном угаре лупят друг друга, дабы найти вора среди своих. Затем я стала
