полусотни. Преследуя убегающих каппадокийцев, отряд Митридата оказался в самой гуще сражения. Митридат не знал, как долго он рубил каппадокийцев направо и налево, рассеивая их отряды, сметая ряды, топча копытами коней павших и раненых. Он не заметил, когда наступил перелом в битве, и опустил окровавленный меч лишь тогда, когда все войско каппадокийцев обратилось в повальное бегство, бросая раненых и оружие. К Митридату со всех сторон устремились понтийские военачальники, поздравляя его с победой. Все восхваляли его молниеносный удар прямо по центру вражеского войска, решивший исход сражения. Примчался на взмыленном коне Сузамитра и горячо благодарил Митридата за то, что он вовремя отвлек на себя часть сил каппадокийцев.
— Если бы не ты, каппадокийцы просто задавили бы нас на правом фланге многочисленностью! — восклицал Сузамитра, сверкая белозубой улыбкой.
Потом подъехал на колеснице Фрада и едва не задушил Митридата в объятиях.
— Вы видели, как он рассек надвое войско Ариарата! — обращаясь ко всем, кто был рядом, выкрикивал Фрада. — Будто ножом разрезал! Смешал и опрокинул все на своем пути, действуя как вихрь! Как ураган!
Военачальники в поту и крови после битвы, окружив Митридата, не переставали им восхищаться:
— Удар Митридата лишил каппадокийцев мужества!
— Такой маневр достоин самого великого Александра!
— Да, Александр тоже выигрывал сражения ударом тяжелой конницы в нужном месте.
— С таким царем мы разобьем всех врагов!
— Слава Митридату! Слава!..
Митридат был смущен и потерян. Он действовал наугад, а оказалось — вырвал у врага победу.
Успех вскружил ему голову, когда он увидел гору из брошенных на поле битвы каппадокийских щитов и шлемов, когда перед ним провели полторы тысячи пленных врагов.
От пленных Митридат узнал, что каппадокийским войском командовал Гордий. Царь Ариарат пребывал в крепости Азаморы, выжидая, когда Гордий освободит Мазаку от понтийцев.
Ночь после битвы Митридат провел без сна, стараясь осмыслить случившееся. Верить в случай ему не хотелось. Ему льстило, что его сравнивали с Александром Великим.
«Скорее всего, это было вмешательство богов, — размышлял Митридат, — кто-то из бессмертных желает мне победы. Я шел сквозь врагов, сквозь мечи и копья, но не получил ни царапины, хотя в моем окружении полегли многие, царь Александр тоже был под покровительством Зевса. По слухам, Зевс был даже его отцом!» Именно родством с Зевсом многие сподвижники Александра объясняли все его победы. Если это так и было в случае с царем Александром и произошло нынче с ним, Митридатом, то становится понятно, что такое непобедимость!
Митридат даже вспотел от такой мысли. Ему казалось, что он разгадал тайну царя Александра, тайну его громких побед! Вмешательство богов — вот и вся разгадка! И не нужно ломать голову над тем, как победить на равнине ли, в горах ли — надо просто услышать таинственный божий глас и в этот миг вести воинов за собой. Митридат даже пытался уверить себя в том, что он услышал этот призыв бога, когда увидел перед собой вражеские щиты. Вернее, это был скорее толчок, нежели голос. Такой внутренний толчок, который и привел его к победе! Митридату вспомнилась мать, когда она говорила ему, что в своей страсти к нему она усматривает не собственную развращенность, но волю какого-то божества. По ее словам, в их совокуплениях заключался некий божественный смысл, что-то вроде знака, отмечающего избранника богов.
«Избранник богов! — задыхаясь от восторга, думал Митридат. — Ведь и богиня Исида отдавалась сыну Гору, и Мать-Земля отдавалась Сыну-Небу по верованиям древних персов… А может, моим отцом был кто-то из богов? Не зря же я уцелел среди стольких опасностей, подстерегающих меня с самого детства. Если это так, значит, я смертен, но непобедим. Непобедим!»
Митридату захотелось утвердиться в своих предположениях и как можно скорее, а для этого было необходимо завязать новую битву. Вот почему, едва наступил рассвет, Митридат повел войско в Мелитену.
Эта провинция, окруженная горами, изобиловала прекрасными пастбищами, полями и фруктовыми садами. Орошали ее множество маленьких речушек и ручьев, стекающих с гор. По реке Евфрату Мелитена граничила на севере с Софеной, где тоже сидел независимый правитель, на востоке — с Парфянским царством.
Именно это соседство больше всего тревожило Митридата. Он опасался, как бы Ариарат в отчаянии не нашел прибежище у парфян. Если парфянский царь обещал выдать за Ариарата свою дочь, то он вполне может вступиться за своего будущего зятя.
Рассылая во все стороны лазутчиков, Митридат вскоре узнал, где находится Гордий со своим войском, где укрылся юный царь Ариарат, в какие крепости бежит местная знать, спасаясь от понтийцев. Ему удалось одержать еще две победы над военачальниками Ариарата, которые привели отряды воинов из соседней провинции Катаонии.
Собственно, катаонцы являлись самой многочисленной народностью Великой Каппадокии, и в незапамятные времена Каппадокия именовалась Катаонией.
Гордий, собрав под свои знамена всех, кого смог, дал решительное сражение Митридату, но был разбит опять и взят в плен вместе с несколькими тысячами воинов.
Пленных Митридат отпустил, не причинив никому вреда. Он всячески старался расположить к себе каппадокийцев, сваливая вину за эту войну на Ариарата и Гордия.
Митридат предложил пленному Гордию отправиться к Ариарату и уговорить его сдаться понтийскому царю.
— Я выдам за Ариарата свою сестру Нису, незаслуженно им отвергнутую, таким образом справедливость будет восстановлена, — сказал Митридат. — Я готов также уладить недоразумения с парфянским царем, если таковые возникнут.
Гордию не приходилось выбирать, так как в руках Митридата находились его жена, сын и сестра с мужем.
В ожидании, когда Гордий выполнит возложенное на него поручение, Митридат повел войско к крепости Дастарк и помог Тирибазу ее взять. Все римские ростовщики и их наемники были перебиты. Митридату достались большие богатства, которые складывались здесь предприимчивыми римскими дельцами в течение многих лет. По сути римляне отсюда заправляли всей торговлей в Каппадокии и делами государственного фиска.
Наконец поздней осенью в Мазаке состоялась встреча Митридата со своим своенравным племянником.
Митридат увидел перед собой стройного, хрупкого, на редкость красивого юношу лет пятнадцати. Глазами, носом и овалом лица Ариарат необычайно походил на мать, у него были такие же светлые вьющиеся волосы, как у Лаодики. Юный царь свободно изъяснялся на греческом и совершенно не знал язык страны, которой управлял.
Встреча дяди и племянника происходила в присутствии Гордия и Тирибаза.
— Ты очень огорчил меня, друг мой, своим нежеланием стать мужем Нисы, — сказал Митридат после приветствий. — Ты также огорчил своим поступком и свою мать.
— Ниса стара для меня, — дерзко вымолвил Ариарат, — к тому же она моя тетка. Такой брак является кровосмесительным и, значит, противным обычаям просвещенных народов. Так говорил мне Гордий.
Гордий неловко закашлялся и негромко произнес:
— Но мы же обо всем договорились, Ариарат. По пути сюда я изложил тебе свой новый взгляд на это дело. Парфяне дики и необузданны, они даже не знают греческого языка! Родство с парфянским царем чревато многими неприятностями.
— Вот именно, — поддержал Гордия Митридат. — Твой неопытный ум, Ариарат, пока еще не в состоянии в полной мере предвидеть все дурные последствия необдуманных поступков. Тебе следует слушаться советов старших.
— Что ж, — юноша криво усмехнулся, — ты победил меня, поэтому — приказывай.
