ему челядь щербатовскую гнать из тюрьмы в шею.
– Этим делом теперь займется Якушка Шачебальцев, – сказал боярин, – а посему все его распоряжения выполнять беспрекословно! Якушка к самому великому князю без стука входит, ибо на полном доверии состоит у Ивана Васильевича, а ты хотел ребра ему пересчитать! – Боярин Ртищев постучал костяшками пальцев по лбу Михалки Вельяминова. – Эх, ты – дурья башка!
Не прошло и трех дней, а деятельный Якушка Шачебальцев уже сумел ухватить главную нить заговора против великого князя.
Наведавшись в тюремный дом, Якушка стал расспрашивать дьяка Михалку и костолома Космыню про узницу Матрену, желая знать, как она держалась на допросе, что говорила, лила ли слезы…
Михалко и Космыня сказали Якушке, что Матрена слез не лила и держалась в пыточном застенке на удивление спокойно в отличие от прочих челядинок, трясущихся от страха и рыдавших навзрыд.
– Я так и думал! – усмехнулся Якушка, хлопнув себя по колену. Он сидел на стуле за столом, где обычно восседал Михалко, проводя дознание. – Эта Матрена на деле никакая не Матрена! И уж тем более она вовсе не дурища деревенская!
Стоявшие перед Якушкой Михалко и Космыня молча переглянулись.
– Отыскал-таки я Ольгу-то, други мои, – с неким внутренним самодовольством продолжил Якушка, развалясь на стуле. – Бояре Щербатые удавили ее веревкой и закопали неподалеку от своего поместья. Челядинцы опознали труп Ольги. Вот и получается, что явно не от Ольги проведала Матрена обо мне и моих тайных похождениях, ибо Ольга так в Москву-то и не попала.
– От кого же тогда Матрена все это прознала? – спросил Михалко. – Может, от бояр Щербатых?
– Бояре Щербатые меня, конечно, знают, – задумчиво проговорил Якушка, – но о моих тайных свиданиях в доме попадьи Февронии они знать не могли. Стало быть, кроме бояр Щербатых у Матрены имеются еще тайные покровители в Москве. Поскольку братья Щербатые ныне у литовцев прячутся, значит, помощь Матрене оказывают эти пока еще неведомые нам заговорщики.
– А Матрена-то где? – невольно вырвалось у Космыни. – Нашел ли ты ее, господине?
– Конечно, нашел! – улыбнулся Якушка. – Матрена проживает на подворье Троице-Сергиева монастыря вместе с послушником Микифором, который пишет летопись о деяниях Ивана Васильевича и его отца.
– Так надо схватить эту стерву черноокую и выпытать у нее все о заговоре! – воскликнул Михалко, сжав кулаки.
– Ни в коем случае! – Якушка постучал пальцем по столу. – Заговорщики уверены, что Матрена вне подозрений. И нам сие на руку! Со временем Матрена, конечно же, попытается подобраться поближе к великому князю, благо красотой ее природа не обделила. Когда она уже приготовится подсунуть яд в питье или пищу государя, тогда-то я и схвачу эту красавицу за руку!
– Что же, заговорщики намерены убить Ивана Васильевича руками девицы?! – изумился Космыня.
– Что в этом удивительного? – пожал плечами Якушка. – Ежели Матрена проберется в государеву постель, то Иван Васильевич будет перед ней совершенно беззащитен. Сколько отравлений свершилось в прошлые времена именно через посредство смазливых наложниц! И сколько еще свершится!
– Я думаю, надо хватать Матрену прямо сейчас! – решительно проговорил Михалко. – Тогда заговорщики растеряются и…
– Не мели чушь, приятель! – прервал Михалку Якушка. – Заговорщики просто-напросто подыщут другую смазливую девицу вместо Матрены. И покуда мы будем ее выискивать, эта гарпия может опередить нас, подсунув яду великому князю. А так Матрена у меня под наблюдением, что бы она ни замыслила, я со своими людьми всегда смогу опередить ее на шаг. Нити заговора тянутся в Литву, и, значит, оттуда со временем пожалует гонец со смертельным зельем для Ивана Васильевича.
Михалко и Космыня вновь переглянулись.
– Для меня важнее поймать этого гонца, – сказал Якушка, – потом я потяну за эту ниточку и распутаю весь клубок заговора. – Якушка улыбнулся, деловито потирая руки. – В этом деле главное терпение и смекалка, други мои. Хотя вам, наверное, это трудно понять, ведь вы привыкли действовать плетьми и раскаленным железом, добиваясь скорейшего результата.
Глава восьмая
Ханская басма
Иван Васильевич пребывал в томительном ожидании известий из Великих Лук, куда уехал архиепископ Вассиан и на чью мудрость великий князь очень рассчитывал в этих затянувшихся переговорах с его мятежными братьями.
Неожиданно в разгар мая в Москву пришло известие о посольстве из Орды, которое уже миновало Рязань и остановилось на отдых в Коломне. Тамошний воевода немедленно сообщил в Москву о послах из Сарая.
Спустя еще два дня татарские послы объявились в Москве. Здесь уже все было готово к встрече с вельможами хана Ахмата.
В это же время в Москву вернулись из Великих Лук боярин Тучков и владыка Вассиан, привезя неутешительные вести Ивану Васильевичу. Мятежные братья великого князя отправили в Литву свои семьи, предложив польско-литовскому королю Казимиру стать посредником в их споре со старшим братом. Кроме того, Андрей Большой и Борис Волоцкий выдвинули еще ряд требований, в частности они настаивали, чтобы Иван Васильевич поделился с ними добычей, взятой в покоренном Новгороде.
Иван Васильевич пребывал в раздраженном состоянии в день приема татарских послов, так как перед этим он почти два часа обсуждал требования своих мятежных братьев с боярской думой. Бояре постановили, что идти на большие уступки по сравнению с тем, что великий князь уже пообещал своим мятежным братьям, нежелательно и вредно для государства. К королю Казимиру было решено отправить посла с изворотливым умом и острым языком, дабы намекнуть ему про угрозу со стороны крымского хана, который с недавних пор дружен с московским князем.
Иван Васильевич понимал, что, несмотря на все его упреждающие шаги, Казимир, конечно же, не упустит возможности вмешаться в эту интригу. А любое вмешательство литовцев сыграет на пользу мятежным братьям великого князя.
Тронный зал был полон имовитых бояр, дворян и военачальников, которые расселись на длинных скамьях вдоль покрытых изразцами высоких стен справа и слева от государева трона, стоящего на небольшом возвышении. Сидящий на троне с подлокотниками Иван Васильевич был облачен в длинное распашное платно без воротника, с широкими рукавами. Платно было из пурпурного аксамита, цельнозолотной ткани. Вокруг жилистой шеи великого князя располагалось оплечье – бармы, украшенное драгоценными камнями. На голове Ивана Васильевича красовалась шапка Мономаха, также блистающая гранями алмазов, сапфиров и рубинов. На груди у великого князя лежал тяжелый окладень – золотая цепь из двуглавых орлов, в руках у него были скипетр и держава, круглый позолоченный шар, увенчанный православным крестом.
С той поры, как Иван Васильевич женился на Софье Палеолог, племяннице последнего византийского императора Константина Палеолога, весь церемониал великокняжеского двора, а также убранство великокняжеских одеяний обрели пышность, какая была присуща этикету блистательной Византийской державы в пору ее величия. В окружении великого князя появились знатные греки, съехавшиеся в Москву со всех уголков Средиземноморья, видя в московском государе новоявленного православного монарха, пытающегося в сердце Русских земель воздвигнуть град, хотя бы отчасти напоминающий великий Константинополь, где ныне хозяйничали турки-османы.
Татарские послы, вступившие в тронный зал, с невольным изумлением оглядывали высоченные закругленные своды, расписанные яркими фресками, мраморный узорный пол со вставками из яшмы и лазурита, длинный ряд небольших окон, утонувших в толще восточной и западной стен и забранных ромбами из разноцветного стекла. Стены обширного покоя радовали глаз различными лепными украшениями с позолотой.
Не менее ярки и впечатляющи были и наряды московских бояр и дворян, облачившихся в столь торжественный день в парчовые шубы с лисьими и соболиными воротниками, длинные кафтаны из дорогих тканей, сафьяновые сапоги с загнутыми носками…
Гости из Орды тоже постарались выглядеть великолепно. Послов было десять человек, все они были в длинных халатах из шелка и атласа самых ярких цветов, подпоясанных узорными поясами. Головы послов
