Она частенько людям говорит,Весьма многозначительно притом,Что хоть Иван Иваныч знаменит,Но ей, увы, он больше чем знаком…И за столом в какой-нибудь компанииОна, рассказ придумывая свой,Его развязно называет Ваней,А то и просто Ванечкой порой.Туманно говорит о том, что он,Хоть и неловко выдавать его,В нее не то что по уши влюблен,Но что-то вроде около того…Его афиша в городе висит,А он сидел бы только с ней одною,И пусть он для кого-то знаменит,А для нее он кое-что иное…Легко течет обкатанный рассказ.В нем есть и страсть и вздохи до рассвета,Полунамеки и туманность фраз,Вот только правды, очевидно, нету.А ведь рассказ всего-то на момент,О том, как с ним однажды говорила,На вечер от месткома пригласилаДа как-то услыхала комплимент.Пустяк, конечно. Облачко во мгле.Но, жаждою тщеславия влекомых,Небось не так их мало на земле,Вот этих самых «больше чем знакомых».Шумят, лукавят, рыскают по свету,И души их хвастливо-горячи:В одних «безумно влюблены» поэты,В других — артисты, в третьих — скрипачи!Неужто в этом высшая награда?И для чего такая чепуха?Угомонитесь, милые, не надо!И не берите на душу греха!
СЕРДЕЧНАЯ ИСТОРИЯ
Сто раз решал он о любви своейСказать ей твердо. Все как на духу!Но всякий раз, едва встречался с ней,Краснел и нес сплошную чепуху!Хотел сказать решительное слово,Но, как на грех, мучительно мычал.Невесть зачем цитировал ТолстогоИли вдруг просто каменно молчал.Вконец растратив мужество свое,Шагал домой, подавлен и потерян.И только с фотографией ееОн был красноречив и откровенен.Перед простым любительским портретомОн смелым был, он был самим собой.Он поверял ей думы и секреты,Те, что не смел открыть перед живой.В спортивной белой блузке возле сетки,Прядь придержав рукой от ветерка,Она стояла с теннисной ракеткойИ, улыбаясь, щурилась слегка.А он смотрел, не в силах оторваться,Шепча ей кучу самых нежных слов.Потом вздыхал:- Тебе бы все смеяться,А я тут пропадай через любовь!Она была повсюду, как на грех: Глаза…
