шла ни шатко ни валко. В Штатах я представлял себе, что где-то далеко сидят опытные американские разведчики, бдительно следящие за каждым шагом русских. Впервые я познакомился с сотрудниками разведки в тот же день, когда представился капитану Уолтерсу. Лейтенант Куинн, к которому он приказал мне явиться, оказался женщиной. Она с места в карьер начала рассказывать мне о своей жизни – о том, что училась в колледже Брин-Мар, потом преподавала в школе в Эльмире, потом ей это надоело, и она пошла служить в армию. Работать здесь было приятнее, чем учить пятиклассников, но зато все друзья и близкие стали презирать ее за этот шаг, и для них она как бы перестала существовать. Когда лейтенант Куинн говорила, ее взгляд редко оставался неподвижным: казалось, что-то новое постоянно привлекает ее внимание – то на одной стене, то на другой. Впоследствии я узнал, что у нее вообще бегают глаза и что за это ее зовут 'городской сумасшедшей'. Посередине своего рассказа она вдруг осеклась и сказала: 'Боюсь, я попалась в собственные сети, – и, поморгав, добавила: – А теперь вам пора познакомиться с вашими будущими сотрудниками'.
Мы шли по коридору, и в своем нетерпеливом воображении я уже рисовал картины, как вот сейчас окажусь среди старых, опытных волков, углубившихся в перевод какого-нибудь советского плана нападения – возможно даже, что эти документы забрызганы кровью. Чем ближе мы подходили к комнате переводчиков, тем громче слышалась классическая балетная музыка.
– Опять этот Игнатьев! – сказала лейтенант Куинн. – Рано или поздно он непременно попадется в собственные сети.
Когда она открыла дверь, музыка смолкла, а двое находившихся в комнате людей моментально уткнулись в бумаги, лежавшие у них на столах. Визит лейтенанта Куинн был для них неожиданностью. Нас представили друг другу. Сидевший рядом с магнитофоном Серж Игнатьев, небольшого роста и жилистый, был из Чикаго; его напарник Саша Савицкий из Сиэттла был длинный и тощий, с черными волосами, падавшими на лоб.
– Послушайте, – сказала лейтенант Куинн, – с этим заданием надо бы поторопиться. Зимой все должно быть готово. Кстати, Игнатьев, вам не мешает работать эта музыка?
– Никак нет, только помогает. С музыкой дело идет быстрей.
– Вы мне говорили, что осталась половина?
– Плюс-минус несколько страниц, – ответил Савицкий.
– Ну, работайте, работайте. Не хотелось бы попасться в собственные сети.
– Так точно! – хором ответили оба.
Когда лейтенант Куинн ушла, Игнатьев, подождав, пока не затихнут ее шаги, включил магнитофон. 'Не обращай на меня внимания', – сказал он и вдруг взмыл вверх в каком-то антраша. Затем он снова и снова проиграл тот же самый отрывок, всякий раз совершая прыжки, а потом принялся писать какие-то значки на листе бумаги, расчерченном на три столбца.
Я посмотрел на Савицкого, который пояснил:
– Это он лабанотирует.
– А что это такое? – спросил я.
– Система записи танца, изобретенная Лабаном. Ты читаешь эту запись снизу вверх и по значкам видишь нужные позиции и движения.
– А зачем ему это? – спросил я тихо.
– Это для одной балетной труппы в Чикаго, – ответил Савицкий. – Ей срочно понадобились записи танцев, а Серж – редкий специалист в этом деле.
– Он играет здесь в какой-нибудь команде?
– Он бегает на одну милю. Весной победил на чемпионате базы.
– А ты занимаешься спортом?
– Не то что бы спортом. Тотализатором.
– Тотализатором?
– Да, тут многие ставят на команды, и суммы разыгрываются довольно приличные. Кто-то ведь должен всем этим заведовать.
– И тебя направили сюда именно для этого?
– Ну да, когда увидели, что у меня в анкете, в графе 'будущая профессия', написано: «игрок». А что – дело очень прибыльное.
– И много ты зарабатываешь на тотализаторе?
– Тотализатор – это семечки. Казино в Бад-Хомбурге – вот где можно по-настоящему выиграть. Ты был там?
– Нет, я тут только второй день.
– Обязательно съезди. Я там бываю три-четыре раза в неделю. Играю в рулетку. Сейчас я тебе покажу. – Он вытащил лист бумаги, над которым трудился, когда мы с лейтенантом Куинн вошли в комнату. – Это называется 'звездная система'. Ты выписываешь все числа по порядку в столбик и играешь на все фишки, поставленные на нижнее и верхнее число. Если выигрываешь, делаешь то же самое со следующими числами; если проигрываешь, прибавляешь то, что проиграл на нижнем числе и ставишь на новые верхние и нижние числа. Так ты в конце концов переберешь все числа и выиграешь пятьдесят пять раз.
В этот момент мимо нас в глиссе пронесся Игнатьев. Из надписи на футляре от пленки следовало, что идет работа над «Жизелью». Я снова посмотрел на Савицкого – тот с головой ушел в свои цифры. Разобрав подготовленные для меня бумаги, я выяснил, что наша группа переводит документ, который называется 'Ордена и медали СССР'. Мне была отведена область сельского хозяйства. И я принялся излагать по- английски, сколько нужно произвести каракуля, чтобы тебя наградили званием Героя Социалистического Труда и вручили медаль 'Серп и молот'.
Перед тем как нам надо было идти на тренировку, пришла лейтенант Куинн, чтобы узнать, сколько страниц мы сделали за день.
– Игнатьев?
– Две.
– Савицкий?
– Две.
– Дэйвис?
– Шесть.
Вечером, когда я прихрамывая тащился в столовую, ко мне подошел Игнатьев.
– Послушай, Дэйвис, – сказал он, – я обратил внимание, что ты перевел за сегодня шесть страниц.
– Да, боюсь, я перестарался. Обещаю умерить свой пыл.
– Да нет, это как раз неважно. Но мы, понимаешь, попали в довольно хреновое положение.
– А в чем дело?
– Видишь ли, лейтенант Куинн думает, что мы перевели половину книги.
– Ну?
– Ты заметил, сколько мы с Сашей сегодня сделали? Так вот, это, можно сказать, наш средний показатель.
– Две страницы?
– Ни одной страницы. Понимаешь, она никогда не смотрит, сколько сделано, а только спрашивает.
– Так вы, что ли, совсем ничего не перевели?
– Ну, может, страниц десять.
– А если она проверит?
– Скажем, что неправильно посчитали.
– И она хочет, чтобы через два месяца все было готово?
– Вроде бы да.
– А сколько всего страниц?
– Триста восемьдесят.
– Что же делать?
– Об этом-то я и хотел с тобой поговорить. Понимаешь, мне необходимо кончить «Жизель» и «Коппелию», иначе труппа останется без спектаклей. Не мог бы ты одолжить мне несколько страниц?
– Одолжить?
