мне не хотелось, чтобы тебе было стыдно за меня или за наш дом, а девочкам – за тебя. Я очень надеюсь, что ты не заберешь у девочек вещи, которые им купил, но все, что было куплено для меня, я готова отдать: «мерседес», шубу, все-все-все. Я твердо решила. Мне не нужно ничего, что для нас слишком дорого. И еще давай продадим дом в Аспене – что поделаешь, девочкам придется снова привыкать к тому, чтобы снимать комнаты. Правда, им так хотелось летом поехать в Грецию, но можно ведь устроиться и где-нибудь поблизости – на Си-Айленде, например, или в заповеднике штата, совсем неплохо! Знаешь, мне просто невыносима мысль, что мы тратим больше, чем можем себе позволить. Я так хочу, чтобы все было как надо! Вот, гляди, мои кредитные карточки от «Сакса», 'Лорда Тейлора'. Одно твое слово – и я разрежу их пополам. Обойдусь и без них.
Во время своей речи Сара Луиза ни разу не взглянула на меня, и теперь продолжала сидеть так же, демонстрируя свой великолепный профиль и держа в одной руке ножницы, а в другой – кредитные карточки. Нижняя губа у нее подрагивала – добиться такого можно было только упорной тренировкой.
– Ну так как? – спросила Сара Луиза с легким придыханием. – Резать?
– Послушай, Сара Луиза, я ведь не прошу тебя ни от чего отказываться.
– Но ты сказал, что мы слишком много тратим, а раз мы слишком много тратим, значит, у нас слишком много вещей, и от некоторых из них надо избавиться. Надеюсь только, что ты пощадишь девочек.
– По-моему, нужно постараться два-три года пожить по средствам, тогда все будет в порядке. Просто мы не можем тратить деньги так, как раньше.
С моей точки зрения, это были вполне разумные слова, но Сара Луиза вздрогнула, словно от удара плетью. Бросив на меня взгляд, чтобы убедиться, что перед ней то самое чудовище, которое она и ожидала увидеть, она двумя взмахами ножниц перерезала карточки пополам. Видимо, это было частью сценария, как, впрочем, и то, что произошло потом: Сара Луиза встала, швырнула разрезанные карточки мне в лицо и стремительно скрылась в доме, громко хлопнув дверью. Я принялся подбирать упавшие на землю клочки, но тут Сара Луиза появилась снова. С хорошо отрепетированным возгласом: 'Вот тебе твой «мерседес» – продавай сколько хочешь!' – она бросила в меня ключи от машины. Не знаю, действительно ли она хотела попасть, но ключ, не долетев, упали в бассейн, плавно опустились на дно, Сара Луиза гордо прошествовала в дом.
Вспышки раздражительности бывали у Сары Луизы почти каждую неделю, так что мне, вообще говоря, полагалось бы уже научиться с ними управляться. Я же, как всегда после очередной подобной истерики, сидел ошеломленный, не веря в случившееся. Потом, сбросив с себя сомнения, я нырнул в бассейн, достал ключи, вытерся и пошел мириться.
Сару Луизу я нашел в нашей спальне, лежащую на кровати и сотрясающуюся от рыданий.
– Сара Луиза, – сказал я ей, – мне очень неприятно, что все так произошло. Надеюсь, ты объяснишь мне, что я сделал плохого.
– Ты никогда ничего не делаешь плохого, – отвечала Сара Луиза, глотая слезы. – Ты всегда прав, а мы всегда неправы. Это невыносимо.
– Но позволь, когда это я говорил, что я прав, а ты нет?
– Вот видишь, опять. Что бы я ни сказала, все не так. Я долго стоял, мысленно блуждая по лабиринту ее логики. Я уже успел усвоить, что спорить с Сарой Луизой бесполезно, а надо уступить, поэтому, принеся покаяние и дождавшись, когда она вытрет глаза, я спросил:
– Что ты хочешь, чтобы я для тебя сделал?
– Чего я хочу? Понятия не имею. Разве мы можем позволить себе хоть что-то купить?
– Не исключено, что и можем; по крайней мере, давай попробуем это обсудить.
– Я не хочу снова выслушивать лекции.
– Если у тебя есть какие-нибудь идеи, расскажи, и я обещаю, что не скажу ни слова.
В очередной раз повернувшись ко мне в профиль, Сара Луиза предалась размышлениям о семейных нуждах.
– Ну, во-первых, Эсель уже давно мечтает о лошади, – сказала она, – и я тысячу раз говорила тебе, что лошадь девочке действительно нужна.
– Думаешь, Эсель будет много на ней ездить?
– Этого мы никогда не узнаем, если не купим ей лошадь.
– Ты уверена, что одной лошади хватит? – Вопрос сорвался у меня с языка помимо воли, но Сара Луиза не заметила иронии.
– Конечно, нельзя Эсель купить лошадь, а Элизабет – нет. А Мэри Кэтрин с таким увлечением копит деньги, что мы просто обязаны положить хотя бы немного на ее счет.
– Может быть, ты с девочками выяснишь что надо про лошадей? Мне нужно только знать, сколько они стоят.
– Хэмилтон, ты не представляешь себе, как девочки обрадуются! – В первый раз за все утро Сара Луиза улыбнулась, захлопав при этом ресницами, все еще влажными от слез.
Она пошла принять душ, а я направился к своему шезлонгу у бассейна. Кофе уже остыл, настроение было препротивнейшее, но меня немного утешил Арт Бухвальд.[95] Потом я занялся светской хроникой и узнал, почему Кэндис Берген[96] так ни разу и не вышла замуж и что сталось с Джулиет Проуз.[97] В эту минуту из дома вышла Эсель и, как обычно, не говоря ни слова, села рядом со мной.
Через какое-то время она подняла валявшуюся на земле газетную страницу и, ткнув пальцем в какое-то место, спросила:
– Как тебе ее нос?
Я пригляделся: предо мной была фотография Фарры Фосет.[98]
– Неплохой нос, – ответил я.
– Неплохой? И это все, что ты можешь сказать?
– Ну, она вообще недурна собой.
– Я говорю про ее нос. Ты не считаешь, что у нее потрясающий нос?
– Да, превосходный.
– И у меня тоже мог бы быть такой нос.
– Такой, как у кого?
– Как у Фарры Фосет. Я тут говорила с Мэй Бет Гриззард, у нее папа хирург-косметолог, прямо настоящий волшебник, и Мэй Бет сказала, что за тысячу долларов он исправит мне нос.
– А зачем тебе нужен нос, как у Фарры Фосет?
– Потому что мой нос никуда не годится, – ответила Эсель, поморщившись, словно от боли. – Из-за него-то мальчишки и не желают со мной встречаться. Если его исправить, у меня сразу станет красивое лицо.
Я хотел было сказать, что она мне нравится такая, какая есть, но тут мой взгляд упал на фотографию Фарры Фосет. Разница во внешности между нею и Эсель была столь разительна, что у меня язык не повернулся соврать. Вместо этого я спросил:
– А с мамой ты говорила?
– Да, она сказала, что не против, если ты тоже не против.
– Не хочешь ли побеседовать с доктором Гриззардом?
– Я уже договорилась пойти к нему в среду.
Только я опять погрузился в чтение светской хроники, как Эсель спросила:
– А как тебе ее улыбка?
– Обворожительная.
– А зубы?
– Изумительные.
– У меня тоже могли бы быть такие же. Надо только поставить коронки.
– Постой, я, кажется, догадался: у одной твоей подруги папа – зубной врач, и он поставит тебе коронки практически задаром.
– Да, и я договаривалась пойти к нему в пятницу. Ты не против?
– Если мама не против.
– Она не против. Ах да, она еще сказала, что ты разрешил купить мне лошадь.
