должен дать ему столько-то.
— Неужели?!
— А как же!.. Но если по правде, его вины в этом нет. Львиную долю со сбора он раз в месяц обязан отдавать туда, — травматолог ткнул указательным пальцем вверх, — в министерство. Иначе прогонят к чертовой матери.
— Неужели министру?! — удивилась она.
— Спрашиваешь?! Конечно, ему.
— Вот мразь! — брезгливо процедила Инна.
— Ничего не поделаешь — Закон и Порядок, — с унылой обречённостью бормочет он, осторожно пальпируя её плечи.
Аслан едва заметно покачивает головой и хмурится. Ему что-то не нравится в её помятых косточках. Инна этого не видит.
— Закон и порядок, — продолжал он, с удвоенной чуткостью ощупывая её правое предплечье. — В первые числа каждого месяца спешит туда, так сказать, с отчётом. Показывает список — такое количество больных приняли, столько-то от них получили и такова, господин министр, Ваша доля.
Одновременно с этими словами врач молниеносным и резким движением дёргает её за руку, да так, что она не успевает и ойкнуть.
— Всё… Всё, родная… Знаю, больно… Здесь в локтевом суставе был небольшой вывих…
— Садист проклятый. — Сколько тебе платят? — с вымученной улыбкой шутит она.
Аслан многозначительно хмыкает.
— Недавно гостю из Монголии, не разбирающемуся в нашей денежной системе, я с пафосом объявил: сорок тысяч манатов в месяц! Тебе же как свой своему с не меньшей гордостью сообщу: десять долларов!
— Сумасшедшие деньги, — в тон ему отреагировала Инна.
— Действительно, сумасшедшие, — криво усмехнулся травматолог. — Думаю, у Мики, работающего с сумасшедшими, — не лучше моего…
— Не скажи, Аслан… Не скажи… Как только у него отняли кафедру и отправили простым врачом в психушку, он стал получать вдвое меньше тебя… А с психованных, сам знаешь, взять нечего. В больницах теперь не кормят, а из дома приносят не всем. Так он, представляешь, из дома тащит туда… Хорошо, сын у мамы.
— Дожили, — посочувствовал Аслан. — Доктор наук. Профессор. Светило. А стоит пять долларов…
Потом он повёл её к рентгенологу. Тот тоже сидел без дела. Завидев Аслана с посторонним, рентгенолог церемонно раскланялся с ними и, сделав вид, что он со своим коллегой давно не виделся, взял Агаева за плечи и мимоходом что-то прошептал.
— Мехти, ты вымогатель! — расхохотавшись громко, сказал Аслан. — Знаешь, кто это? Жена дядьки моего, профессора Караева. Инна ханум.
Смутился ли рентгенолог и покраснел ли, она в полумраке кабинета не разобрала. Явно смешался. Но ребята, видимо, между собой были закадычными друзьями и могли себе позволить шутки подобного рода.
— А что ты меня выдаешь?! — подняв на него кулак, попенял он. — Ещё друг называется… Инна ханум, — повернулся он к ней, — запомните: ваш родственничек — стукач в белом халате.
— Сдаюсь! Только не дерись, — и, вскинув руки вверх, добавил:
— Сегодня счет ничейный: один-один.
— Сам будешь смотреть или я? — переводя разговор на деловой тон, спрашивает Мехти.
— Вместе…
«Светили» её недолго. Мехти сразу обнаружил болевое место сбоку.
— Смотри, доктор, — пригласил он Агаева. — Вот она.
Мехти приложил к ключице левого плеча палец, и Инна чуть не взвыла от боли.
— Точно! Она. Трещина, — согласился Аслан.
— Да ещё какая! Как будто кто норовил специально сломать ключицу…
— Так оно и было, ребята, — пожаловалась она.
— С наших полицейских никакого спроса. Изувечат и ещё обвинят тебя. Сколько таких случаев! — негодовал Мехти.
— А с президентских волкодавов — тем более, — подхватил Аслан.
— Они все президентские, — повторила Инна слова той женщины, прогуливающейся с тем удивительным малышом.
Вернувшись с Инной в свой кабинет, Агаев приказал медсестре приготовить все для гипса, а сам, подняв трубку, набрал чей-то номер.
— Ты один? — спросил он. — Отлично… Ты там скажи, чтобы моего больного не регистрировали, — на секунду умолк, слушая того, кто с ним говорил, а потом рассмеялся. — Да я знал, что уже доложили… Кто?… Жена профессора Караева… Да, того самого… Ничего серьёзного. Трещина в ключице. Сейчас наложу гипс и отпущу. Алло! Алло!..
Агаев с недоумением посмотрел на трубку:
— Отбой пошёл. Странно…
— А с кем ты говорил? — спросила она.
— С главврачом… Всё в порядке. Мы — друзья…
А ещё через несколько минут к травматологу влетел сухощавый, среднего роста молодой человек. Лет тридцати пяти. Не больше. Как и Аслану. Лицо его Инне показалось знакомым.
— Инна ханум, здравствуйте! — широко и радушно улыбаясь, с порога поприветствовал он. — Я шеф этого костолома… Эта рука не болит? — спросил он, поднимая её правую руку к губам. — Вы меня не помните? Я бывал у вас дома. Дважды. Вместе с ним… Вы нас, голодных студентов, кормили долмой…
— И пловом тоже, — обвязывая гипсовым бинтом её плечо, вставил Аслан.
— Я бы и без тебя вспомнил… Статист занудный, — пробухтел главврач.
С полчаса они вспоминали те славные студенческие денёчки, а потом главврач спросил, как она будет добираться до дома.
— На метро, конечно, — сказала она.
— Ни в коем случае! — возразил главврач. — Поедете на моей машине. И передайте большущий привет от меня Микаилу Расуловичу. Я давно его не видел. Бывало, встречались в министерстве, а теперь…
И почти у самых дверей спросил:
— Кстати, как дела у него?
— Не унывает, — усмехнулась Инна.
— Поговаривают, он такое открыл, что…
Инна не дала ему досказать.
— Не говорят, а шушукаются, — резко сказала она. — А шушукаются по-злому.
— Я, положим, слышал — им открыто нечто на грани фантастики, — возразил Аслан.
— Племяннику же не станут говорить гадости о нём, — заметила Инна.
— Напрасно вы так, Инна ханум, — сказал главврач. — В Академии наук, например, я совершенно случайно услышал разговор двух маститых учёных. Они, между прочим, никакого отношения к медицине не имеют. Кажется, физики или математики. Точно не знаю. Так они говорили о нём с явным восхищением. Дескать, врач, а в физике Времени сумел революцию сделать…
— Это правда?! — засветилась Инна. — Так и говорили?
Главврач развёл руками — мол, зачем мне врать. И тут же спросил:
— А это правда, что он в физике… того…
— Святая правда, ребята. Я сама участвовала в экспериментах. Это выше человеческого разумения… Впрочем, приходите… сами увидите.
