Азизов залился краской. Значит, подумал он, этотслучай сильно врезался ей в память. Впрочем, ему тоже.
— Как часто у неё болела голова? — поинтересовался Караев. — С детства? После замужества? После родов?..
— После того, как она упала.
— Вот как! — удивился врач. — И, наверное, сильно ударилась головой? — предположил он.
Эльдар угукнул.
— Врача, конечно, не вызывали, — понимающе усмехнулся профессор.
— Не вызывали. Прошло само собой.
И тут на экране появилась другая картинка… Ярко освещённая комната. Прихожая, узнаёт Азизов… Сафура стоит у зеркала.
— Микаил мялим, смотрите, вам это будет интересно, — приглашает молодой человек.
На голове у женщины — туго стянутая бантом на лбу цветастая косынка. Лицо бледное, с едва зеленоватым оттенком. Под глазами иссини жёлтые вспухшие круги.
— Она ударилась затылком? — уточняет врач.
— Да, рана на затылке. Как вы догадались? — удивился Азизов.
— Я же всё-таки врач, — улыбнулся Караев и попросил рассказать, как всё произошло.
Эльдар пожал плечами. Подробностей он не знал. Случилось всё без него.
— Сейчас узнаем, — пообещал доктор, возвращаясь к прибору.
И точно. Азизов тотчас же воскликнул:
— Вот! Вот!
…Напуганная чем-то Сафура толкает наружную дверь. На улице, разинув рот — видимо орёт благим матом — прямо на земле сидит старшая дочка. Глазами полными слёз она со страхом смотрит на кровоточащую рану и что-то торчащее из нее.
Сафура прыжком пантеры оказывается рядом с ребёнком и одним взмахом руки выдёргивает из середины её стопы ржавый гвоздь. Потом, подхватив истошно верещавшую девчушку на руки, она в следующее мгновение взбегает вверх по лестнице. И тут-то всё и случилось. То ли она оступилась, то ли поскользнулась… Как бы там ни было, Сафуру словно что подбросило вверх. Падая, она думала о том, как уберечь ребенка. И ей это удалось. Немыслимым образом перевернувшись в воздухе, она затылком ударилась о каменное ребро ступеньки.
Ребёнка Сафура не выпустила. Он лежал у ней на животе… Сафура потеряла сознание, и в забытьи её вытошнило.
Пришла она в себя от диких воплей ребёнка и свекрови… Поднявшись, Сафура попросила мать отнести девочку в фельдшерский пункт, чтобы там ей сделали противостолбнячный укол…
После этого экран монитора вновь замутился искрящейся рябью.
Вернувшись домой, свекровь нашла её на диване в полуобморочном состоянии. Невестка стонала, держа на затылке намокший от крови платок. Рана оказалась неглубокой. Мать аккуратно выстригла вокруг неё волосы, обработала Сафуру йодом и помогла перебраться на кровать…
— К врачам, стало быть, не обращались? — укоризненно цыкая, переспросил Караев.
— Незачем было. Рана-то неглубокая, — развёл руками Азизов.
— Рана-то да, — согласился профессор. — А вот сотрясение мозга — глубокое… Оно и стало причиной её помешательства.
Эльдар потупился.
— Главное, — рассуждая вслух, проговорил Караев, — мы повернули время вспять.
— Что повернули? — не понял Азизов.
Караев с недоумением посмотрел на парня, словно увидел его впервые, а затем, вероятно, отделываясь от его дурацкого вопроса, сказал:
— Потом объясню… Сейчас Сафура в том же состоянии, когда после падения она пришла в себя.
— А где она? Её же там нет.
— Как нет?! — незаметно повернув регулятор прибора на «О», удивился Караев. — А это кто?
Эльдар был шокирован. Он готов был поклясться Аллахом: когда он сию минуту заглядывал за ширму, там стояла только кушетка… Кроме неё — ничего… Теперь же на той самой кушетке сидела облокотившись на локоть его Сафура. Она стонала. Ладонью правой руки она держалась за затылок. Сквозь пальцы сочилась кровь…
— Что с тобой, Сафура? — подскочил он к жене.
— Упала, — превозмогая боль, отозвалась она.
Караев отодвинул парня в сторону.
— Я врач, — напомнил он, — а потому лучше тебя смогу оказать ей помощь. А ты беги, организуй нам санитаров с носилками! — приказал он.
Эльдар потерянно смотрел то на жену, то на профессора…
— У неё же, когда её привели сюда, этого, — Азизов показал на окровавленный затылок, — не было.
— Ты меня достал, Эльдар, — процедил Караев, а до смерти хотелось рявкнуть да ещё дать пинка.
Но сейчас, при больной, допускать каких-либо резких звуков было нельзя. Вспугнёшь, и все насмарку.
— Я ж тебе говорил — всё объясню, — устало выговорил он. — Ступай, зови санитаров.
Теперь Сафуру надо было избавлять от сотрясения мозга.
— Не позволяйте ей вставать. Ни под каким предлогом. Лёд на голове менять каждый час. Никого к ней не допускать. Никакого общения с посторонними, — втолковывал он одновременно и Эльдару, и его тёще, что вызвалась быть сиделкой.
— Детишек можно? — поинтересовалась старая женщина.
— Тем более детишек! — отрезал профессор. Повторяю. Никого. Кроме вас и врачей… Понятно?!
Где-то на десятый день Сафура, неожиданно взяв мать за руку, пролепетела:
— Мамочка, что со мной? Где я?
— В больнице, дочка. Разве не помнишь? Ты упала.
— Ах, да, — согласилась дочь и, вероятно, припомнив как всё произошло, спросила о Лале.
— А что с ней станется?.. Ишь, накололась гвоздиком… Они с Нармишей на вашей городской квартире. С твоей свекровью.
— А-а-а, — понятливо протянула Сафура.
Внимательно оглядев мать, она вполне разумно и осмысленно прошептала:
— Мамочка, как ты…, - по всей видимости, хотела сказать «постарела», но запнулась и произнесла: — …Как ты изменилась.
«Ещё бы, — подумала мать, — пять лет — не пять дней и даже не пять месяцев», — а вслух уклончиво сказала:
— Что поделаешь, дочка! Годы берут своё.
Караев, прослушав, какой разговор произошел между матерью и дочерью, широко улыбнулся:
— Мы на полпути к победе. Всего на полпути… Неукоснительно соблюдайте все мои предписания.
Ещё дней через десять профессор позволил Сафуре подниматься и сидеть на кровати. А спустя две недели, когда больная свободно передвигалась по комнате и самостоятельно, без поддержки могла выходить в коридор, он сказал Эльдару, что лечение подошло к заключительной фазе.
— Завтра, — велел он, — приходи часам к десяти утра. Я должен провести второй сеанс.
После него профессор попросил старуху и Эльдара чаще заговаривать о дочерях. О том, как они учатся, в какую школу ходят, как проказничают. Показывать их фотографии, если имеются домашние видеозаписи — показывать и их…
Ещё через неделю Караев провёл с больной третий и последний сеанс у своего диковинного, по словам Эльдара, аппарата. После него он распорядился о выписке Азизовой.
Весь обслуживающий персонал больницы сбежался посмотреть на чудо — вчистую излечившуюся больную… Сафура обнимала своих выросших детей, ничуть не удивляясь этому. Из глаз её сыпались
