посмотреть видеозапси триумвирата. Hо не успел он сделать и трех шагов, как его остановил окрик Озаренного.
— Коллега Пытливый, не могли бы вы уделить нам пару минут.
«С чего бы?» — подумал практикант и решил, что из-за художеств с Ареско.
— Сейчас, — отозвался он и, повернувшись к Камее, попросил ее подождать.
— Я буду на берегу, — сказала девушка.
— Понял, — сказал он и обреченно, как на заклание, пошел к Мастерам.
Пытливый чувствовал на себе их пристальные взгляды. Они точно также смотрели на него, когда он сидел на пенечке рядом с девушкой и Озаренный, указав на него, что-то им нашептывал. А может, подумал он, их вызов связан не с его «боевой» операцией, а с Камеей?
Догадки возникали одна за другой. Он терялся в них. Знай, что они хотят, было бы легче. Можно было бы достойно, как с домашней заготовкой отреагировать на любой их вопрос… Наконец поравнявшись с ними, он сказал:
— Я пришел.
Они молчали и продолжали его рассматривать, хотя делали вид, что поглощены раздумьями. А может собирались с мыслями, чтобы сразу огорошить чем-нибудь вроде: «Что это ты, милок, вздумал людей жечь?»
4. Мама
— Я пришел, — повторил Пытливый.
— Hу и хорошо, — сказал Озаренный и, сделав паузу, словно собравшись духом, спросил:
— Ты извини, пожалуйста, но нас интересует кто твой отец?
Вопрос сшибал с ног. По привычке все взвешивать, он перебирал в уме варианты ответов. Хотелось просто отрезать: «Мой отец Всевышний». Hо он его выбраковал. Такой ответ не подойдет. Hа ВКМ считают, что они — Озаренный, Верный и Кроткий — действительно Его сыны. И «сын Всевышнего» воспринимается гражданами Венечных не как кровное родство, а как не официальное и очень чтимое обращение к человеку, облеченному Его доверием. Пойди потом докажи, что он не надерзил, а в свои слова вкладывал совсем иной смысл. Мол, для него, безотцовщины, отцом может быть только Всевышний.
Вообщем, пока Пытливый раздумывал, губы его сами выцедили:
— То есть?…
— Как зовут? Чем занимается? Где живет? — уточнил Озаренный.
— У меня нет отца.
— То есть?! — непонятно от чего взволновавшись, выдохнул Кроткий.
— Я его никогда не видел. Впрочем, как и он меня. Мама не раз говорила, что папа пропал безвести. Он не знал даже, что она беременна мной.
— Вот как!? А чем он занимался мать говорила? — буравя глазами Пытливого, с пристрастием следователя, спрашивал Верный.
— А что это вас так интересует? — растерянно глядя на странно застывших в оцепенении Мастеров, сказал он.
— Потом объясним. Отвечай! — потребовал Озаренный.
— Мама у меня такая выдумщица. Она несколько раз говорила…
Пытливый смущенно потупившись, умолк.
— Hу что? Что говорила? — с явным нетерпением торопил Озаренный.
— Это ее выдумка, Мастер. Она его, видимо, очень любила и придумывала о нем бог весть что.
— Что придумывала?! Ты можешь говорить вразумительно?! — повысил голос Верный.
«Да что это они, — подумал Пытливый, — с ума сошли что ли? Hа что им сдался мой отец и что им за дело о чем рассказывала мне мать? Неудобно даже повторять ее сказку…»
— Видите ли это была сказочка для ребенка, спрашивающего: «Кто его папа?»
— Пытливый, ты из нас душу вытягиваешь! Выкладывай сказку! — приказал Озаренный.
— Суть ее в том, что отец был Его любимчиком, — Пытливый робко указал пальцем вверх.
Мастера молниеносно обменялись между собой взглядами.
— Это уже что-то, — серьезно говорит Озаренный и вкрадчиво, словно чего-то боясь вспугнуть, спрашивает:
— Маму зовут не Чаруша?
— Чаруша, — кивает Пытливый, и спохватившись, хочет спросить откуда он знает. Озаренный, однако, не дает раскрыть ему рта.
— Имя отца она называла?
— Называла. Странное имя… Ведун.
— Где она живет? Чем занимается?
— Зачем это вам?
— Отвечай, прошу тебя. Потом объясним.
— Мама — модельер. Никакого отношения ни к науке, ни к нашему делу не имеет. А жили мы всегда на Венечной третьего Луча.
— Сейчас она там?
Пытливый кивнул. Наступило долгое молчание которое нарушил Верный.
— Соедини нас с ней. Немедленно! — резко приказал он.
— Да! Да! — воскликнул Кроткий и многозначительно добавил:
— Только так!
Пытливый не знал, что думать и что они хотят от него и его матери.
— Давай, давай, парень, — поторапливал Озаренный.
— А как? Я не могу.
— Успокойся, Озаренный. Он действительно не может. У него же одноярусный нимб, — говорит Верный.
— Я совсем потерял голову, — соглашается он. — Возьми мой и вызывай город. Настойчиво. Моим именем. Без стеснения, — явно возбужденный распоряжался Озаренный.
— Который час там? — интересуется Пытливый.
— По ВКМ десять тридцать. Там самый разгар рабочего дня, — сказал кто-то из Мастеров.
Пытливый представил, какой в городе поднимется переполох. По видеоканалу Избранных сам Озаренный, почитаемый за сына Всевышнего, требует Чарушу…
Какие-то незнакомые люди с выражением недоумения и растерянности смотрят на Пытливого, Верного и Кроткого. «Ее ищут», — говорят они и просят извинения за задержку.
Сначала он слышит мамин голос:
— Тут какая-то ошибка, — кричит она, а потом, вдруг сникнув, шепчет:
— Может что случилось с Пытлей?
И вот она.
— Она!.. Это — она! — в самое ухо Пытливому выдыхает Озаренный и, дергая его за рукав, по- мальчишески шипит:
— Отдай мой нимб.
— Потерпи, — просит Кроткий, — пусть мальчик пообщается.
— Вот и я, мама! — выкрикивает он, не слыша своего голоса.
— Здравствуй, сынок! С тобой ничего не случилось? Где ты?
— В командировке. Все у меня хорошо. Просто представился случай связаться с тобой и я его не упустил…
— Ты же весь город всполошил, мальчик мой. По такому каналу с нами соединяются самые-самые. Избранные. И по чрезвычайным поводам.
— Повод чрезвычайный, — пробухтел, стоявший рядом Верный.
