каждого удара протуберанца пробегала некая чудовищная сила, превращающая человека в изваяние из угля. То ли эти, летяшие во все стороны, и выламывающие глаза бутоны ослепительных искр синих, зеленых и оранжевых цветов. Они сыпались на спины выбегающих из укрытий обуянных ужасом воинов и насквозь прожигали их.
Гроза продолжалась недолго. Зато долго лил дождь. Проливной. По склону, в ущелье, увлекая за собой погибших в электрическом аде людей, обрушился сель. Ущелье превратилось в озеро…
К рассвету от этого озера остались зловеще поблескивающие осколки луж. Они вроде старческих глаз, затянувшихся бельмами, по-мертвому смотрели на занимающийся день и на оставшихся по чистой случайности живых людей. Случайность эта была не случайной. Ее устроил Пытливый. Остались в живых те, кто сопровождал уворованное чужое добро и людей.
— Боги!.. Боги наказали их!.. — шептались пленники.
Их сторожа вытаскивали из топкой грязи и из-под неподъемных каменьев трупы своих сородичей. Предводителя своего они нашли у подножия горы. Синий до черноты он лежал в вымоине под придавившим его железняком и был скукожен, вроде эмбриона в чреве матери…
А спустя два дня в объятое горем стойбище ворвались одержимые местью всадники Ареско. Перед набегом, собрав вокруг себя пращников, лучников и копьеносцев, он твердо сказал:
— Никого не жалеть. Все сравнять с землей.
От того, что сделали воины Ареско у Пытливого встали волосы дыбом. Ареско с опьяненными от крови воинами и богатой добычей возвращался к себе в городище мимо той же самой горы, названной «Гневом Богов».
«Они такие же звери», — с дрожью в голосе шептал Пытливый.
Он теперь ненавидел Ареско.
ГЛАВА ВТОРАЯ
1. Триумвират Мастеров
— А стоит ли, Пытливый? — прервав вдруг беседу с одним из слушателей, спросил его мастер Верный.
Пытливый опешил. Значит, Верный все видел и все знает.
— Наверное не стоит, — до ушей покрывшись прилившей к лицу кровью, согласился он.
— Правильное решение. Иначе из исследователя ты запросто превратишься в мясника.
— Я чувствую себя убийцей, Мастер. Да что значит, чувствую…
— Hе кори себя, — остановил его Верный. — Только ответь ты действовал по версии или спонтанно?
— Hе знаю. Признаться, одна мысль было появилась, но я, к сожалению, ее тут же потерял. Однако она, я точно знаю, не имела к моим действиям никакого отношения. Просто мне подумалось, что если те, кто убивал тоже ощутят физическую боль и горе от потери близких, то впредь они не станут так поступать. Станут лучше, чем были…
— Пробовали! — перебил его Верный. — То есть, на первых порах мы предпринимали такую попытку. Они становятся хуже… Нам надо было вас предупредить.
— Да, — наученный горьким опытом, соглашается Пытливый. — Как ни банально это звучит, но зло порождает зло. Ненависть становится обвальной. Так они и перебить друг друга могут.
— В том-то вся и заковыка. Казалось бы, едва вылупились. Только вышли из-под тепличной оболочки и тотчас же принялись рубить себя под корень.
— Процесс самоуничтожения? — спросил Пытливый.
Мастер пожал плечами.
— Hе думаю.
— Может, для приобретения позитивных качеств это естесственный ход развития? — предположил слушатель.
Спросил и поймал себя на том, что говорит словами из учебника. Это ему не понравилось. Оно могло не понравиться и Верному. Мол, прилежный школяр зазубрил азбучные истины и шпарит их себе с умным видом. Хоть придумал бы что-нибудь свое.
Успокаивало лишь то, что эта учебная монография под названием «Возникновение и развитие жизни» представляла из себя сорок увесистых томов из ста восьмидесяти книг. Кроме того, на факультете «Программирование жизни», который некогда заканчивал Верный, он изучался в неполном объеме. Во всяком случае, раздел «Иллюзорность бесконечности», где излагалась та истина, что он вложил в вопрос, Мастер изучал в усеченном виде. А вот он, Пытливый, по этому разделу сдавал экзамен. И многое еще было свежо в памяти.
А память у него была отменная. Прямо-таки фотографическая. И он мысленно и с большим тщанием листал страницы пособия, чтобы отыскать строчки, которые были бы сейчас кстати. И нашел. Это был целый абзац из Введения, предваряющего раздел «Иллюзорность бесконечности».
Напряжение с каким Пытливый вспоминал этот текст не прошло незамеченным.
— У тебя такой вид, — пристально всматриваясь в него, засмеялся Верный, — словно ты в каменоломне рубишь гранит.
— Так оно и есть, — согласился Пытливый.
— Дерзай, — поощрил Мастер.
Пытливый замолчал, а потом, вероятно, покопавшись в своей «каменоломне» спросил:
— Мастер-Верный, скажите пожалуйста, а как они ведут себя на Промежуточных? Вы наверняка проверяли это. Верный покачал головой.
— Ты забросал меня своими «камушками». Все вы любознательны и я боюсь ваша практика пройдет под знаком викторины. Поэтому мы сделаем так. Разрешим вам пользоваться видеозаписями всего того, что мы делали, что предпринимали, какие аспекты рассматривали, какие проводили эксперименты и так далее. Если что упустили или недосмотрели — подскажете.
Мастер на какое-то мгновение умолк, а затем не без лукавинки добавил:
— Подскажете в виде «камушков». То бишь, вопросиков…
