до зубов вооружённые репортёры… Что это значит?
— Извини, Стив, не уполномочен.
— О-кей! Высылаю вертолёт. Куда тебя? Ко мне на базу или в отель?
— Меня на базу. Жену в отель, за вешами. Я не хочу встречаться с журналистами.
— Через десять минут вертолёт будет на атолле.
— Через десять? — засомневался Артамонцев.
— Да. Неподалёку от вас дрейфует авианосец. Вертолёт поднимется оттуда.
— Замётано.
— Что?!
— Замётано, говорю. То есть, о-кей! Жду.
…В 14.30 президентский самолёт с четой Артамонцевых на борту взял курс на Калькутту.
Комментарий Сато Кавады Диалогу Гровса и Артамонцева предшествовало одно событие, которое чуть было не отодвинуло дату старта.
После того, как состоялось заседание ООН, давшее согласие на полёт и утвердившее кандидатуру первого бихронавта, до старта оставалось 15 дней. Сразу после заседания я отбил Артамонцеву поздравительную телеграмму. Ответную не получил. Правда, значения этому не придал. Причины веские. Радостное известие — раз. Медовый месяц — два. Из-за причины «два» я не спешил с вызовом. Недельку ещё можно было подождать. Если же быть честным до конца, молчание Мефа меня больно царапнуло. Может быть, поэтому под следующей телеграммой, предписывающей дату прибытия Артамонцева в Калькутту, моего имени не стояло. Я подписал: «Совет МАГа». На следующий день пришло уведомление. Оно, как сейчас помню, состояло из одной строчки: «Амротонцев в отеле „Кораллы“ не проживает». Первая мысль — телеграфисты переврали фамилию, а администрация гостиницы человека с такой фамилией в своих списках, естественно, не нашла. Соединяемся с «Кораллами». Никакой ошибки. Такой не проживал и не проживает. Обзвонили все отели Оаху и всего архипелага Гавайских островов. Меф и Мари не значились ни в одной регистрационной книге.
Я запаниковал. Не так давно по-глупому погиб Атешоглы и вот что-то произошло с Мефодием. В голову лезло всякое. С ним, как с бывшим следователем Интерпола, а заодно и с Мари, могли рассчитаться по старым делам. Обращаться к Роберту Мерфи я считал преждевременным. Зачем пугать, не проверив всё по своим каналам. Ведь в моём распоряжении находилась не худшая из служб этого рода. Я поднял на ноги весь её личный состав. Работали быстро, дотошно. За два дня сумели чуть ли не по минутам расписать путь Артамонцевых от Москвы до Гонолулы и их недельное путешествие по архипелагу — где побывали, когда и с кем встречались, о чём говорили. Видели их и в «Кораллах». Но именно там их след и обрывался… Готье осенила идея связаться с Лешим. Это тоже ничего не дало. Робот на код не отзывался. Такого ещё не бывало. Если кто хотел переговорить с Артамонцевым, будь он в это время даже на другом континенте, достаточно было выйти на Лешего. Между ними существовала уникальнейшая телепатическая связь. Её обеспечивал придуманный Артамонцевым и вмонтированный в робота психотехнический блок, настроенный, как утверждал Мефодий, на бихронову пульсацию его центральной нервной системы… Вдаваться в технологию не стану. Это отдельный разговор. Как бы там ни было — Леший молчал. «Его могли разбить», — решили мы с Готье, потому что знали: Артамонцев Лешего никогда не отключает.
Я не знал уже что думать. МАГ стали осаждать журналисты, пронюхавшие о предстоящем старте в Пространство-Времени и об имени первого бихронавта. Они требовали устроить с ним пресс-конференцию. Моему положению никто не позавидовал бы. Подумав, я решил сказать им правду. Верней, полуправду. Я выбрал для этого вполне под ходя шип момент. В очередной раз, вырываясь из их галдящей тоапы, я как бы в сердцах обронил, мол, виновник предстоящего события вместе с женой отдыхает на Оаху. Все они ринулись тудл. Ребята оказались дошлыми. Обскакали сыщиков- профессионалов. Первым, кто докопался, где находятся Ар-таяюнцевы, был репортёр из западногерманского журнала «Шпигель», Ларчик, как зыяснилось, открывался просто. Всю необходимую информацию он получил не где-нибудь на стороне, а в стенах «Кораллов». Репортёр пошёл по следу девичьей фамилии Мари, И не ошибся. Когда молодожёны устраивались в отеле, все формальности с портье улаживала Мари. С её-то слов портье в регистрационной книге записал: «Мистер и мисс Сандлер, США, супружеская пара…» Дальше немецкий журналист расписал всё, как по нотам. Сбегал в турбюро Колумба, узнал где он находится и, поняв, что ему не добраться до атолла Лидия, сообщил о своём открытии Виктору Готье. Разумеется, не безвозмездно. Выторговал у него право беспрепятственно снимать Артамонцева… Так как время нас поджимало, я вынужден был обратиться к Президенту США с просьбой помочь доставить в Калькутту, к месту старта, первого бихронавта планеты Мефодия Артамонцева. Кстати, адмирал Гровс не мог не зачитать Мефодию и моей радиограммы, где я просил его приступить к голодной диете. Это предусматривалось процедурой подготовки к полёту.
— Не надо! — сказал охранник, перехватив руку, которой он пытался дотянуться до низко свесившегося из-за ограды ствола дерева.
— Знаю, — ничуть не смутившись тем, что был пойман с поличным, произнёс Боб.
Парень делал своё дело. Приказ есть приказ, Начальник службы безопасности МАГа оглашал сто при нём, при Бобе, присутствовавшем на разводе караула в качестве почётного гостя. «В бунгало к Лртамонцеву, — предупреждал он, — никого, не взирая на лша, кроме Канады, Готье и меня, не пропускать. Задерживать всех. Если понадобится, разрешаю применить силу. О задержанных докладывать лично мне…»
Боб из окна своего жилища видел, как Сато прошёл мимо отдавшей ему честь охраны и исчез в высокой стене зелени. Вынырнул он у самого бунгало. Дверь ему открыла Мари. Широко улыбнувшись ей, Сато поцеловал Мари в щёку и па вопрос, заданный ею, широко развёл руками, дескать, ума не приложу. Пропустив его внутрь, Мари с надеждой выглянул а за дверь. Мелькнула ее разочарованная, готовая вот- вот расплакаться мордашка. Мерфи стало не по себе. Дочь, догадался он, спрашивала Канаду о нём; об отце. Мари ждала его. Они не виделись со свадьбы.
Боб прилетел в Калькутту утром, чтобы в день старта Артамонцева быть рядом с Мари. Его встречал, а затем водил по лабиринтам институтских лабораторий начальник службы безопасности МАГа. С Кавадой же встретился всего минут на пять. Тот вырвался к нему из толпы журналистов.
— Извини, Боб, — сокрушённо вздыхая, жаловался он. — Видишь? Не могу уделить тебе должного внимания.
— Я понимаю тебя, Сато… Не огорчайся. Встретили меня хорошо. Поместили в великолепном бунгало. Оно рядом с ними, через дорогу.
— Знаю… Видел их?
— Дочь — нет. Мефа — мельком. Только что.
Так оно и было. Они с Мефом обменялись взглядами, едва успев кивнуть друг другу. Только-только кончилась пресс-конференция и ребята из службы безопасности весьма умело увели его от наседавшей журналистской братии. Меф очень удивился неожиданному появлению тестя. Как показалось Бобу, даже попытался броситься к нему. Помешали приставленные к нему телохранители. Они мягко и очень естественно (не для намётанных, разумеется, глаз) вынесли его в боковую дверь. Когда она захлопнулась, журналисты набросились на Каваду. Отделываясь от них, Сато ухватился за Роберта Мерфи, как за спасительную соломинку.
— Значит, не видел пока? — переспросил он и тут же предложил — Через пару часов я буду у них. Пойдём вместе.
— Нет. Им лучше побыть вдвоём. Без меня, — возразил Мерфи.
