стоял рояль и круглый прекрасный мозаичный стол. Эта комната называлась парадным кабинетом». Шестой комнатой была Золотая гостиная, а седьмой — приемный Белый зал, большой, двухсветный, обращенный окнами к Дворцовой площади.
У Марии Александровны родились две дочери и шесть сыновей. Детские комнаты были устроены этажом ниже. Вследствие этого в кабинете была устроена небольшая дверь, скрытая под драпировкой, ведущая на лестницу, в комнаты детей. В богато украшенных по проекту архитектора А.П. Брюллова верхних комнатах не нашлось места для книжных шкафов, и Мария Александровна, много читавшая, по стенам «детской лестницы» приказала устроить полки для книг. Таким образом здесь появилась библиотека.
Не было в квартире и столовой. Когда цесаревна была дома или были приглашенные к столу, то обедали в парадном кабинете. Очарованный своей милой и скромной невесткой, Николай I повелел устроить столовую на ее половине — между Золотой гостиной и спальней (на месте служебной лестницы).
Однако то, что предложил здесь сделать тот же Брюллов, оказалось не во вкусе цесаревны. Она пожелала, чтобы ее столовая были исполнена в другом, не классическом стиле. Чтобы было меньше пафоса, позолоты, яркости красок, но больше изящества и грации. Успевшим уже завоевать ее доверие был архитектор А.И. Штакеншнейдер. Он и сделал проект, который граф Клейнмихель, отличившийся при восстановлении Зимнего дворца, обязался реализовать за время дачного сезона 1850 года.
Новое помещение было как бы огражденным от повседневных забот стенами, не имеющими окон и декорированными в стиле рокайль. Художник Вундерлих придал стенам легкую зеленую окраску и написал на них картины, изображающие сельский пейзаж и архитектурные древние развалины. Все здесь возбуждало приятные эмоции, способствовало непринужденным дружеским беседам. Освещалась столовая через остекленный потолок и настенными бра. В зимний сезон 1850/51 годов цесаревна уже могла в своей новой столовой принимать гостей.
Вокруг Марии Александровны образовался кружок доверенных лиц, интересных ей людей, собиравшихся в уютной столовой. Была здесь и любимая дочь Николая I — великая княгиня Мария Николаевна (президент Академии художеств). Темой для бесед были и злободневные, возникавшие за стенами дворца проблемы.
Душой этого общества был князь Г.Г. Гагарин — прекрасный рассказчик, художник и герой сражений на Кавказе, доказывавший необходимость преобразований в Академии художеств. В 1859 году он был назначен ее вице-президентом. При поддержке императрицы Марии Александровны академия была обновлена. К столетнему юбилею капитально перестроили здание. Дух реформ проник и в стены академии. В 1863 году группа конкурентов на золотую медаль просила Академический совет разрешить им «свободно выбрать сюжеты тем… помимо заданной темы». После отказа 13 конкурентов подали заявления об отставке. Следствием этого стало появление такого феномена, как «художники-передвижники». Все эти события в художественной жизни столицы, конечно, живо обсуждались в Зеленой столовой императрицы.
Другой темой для бесед было женское образование. При Марии Александровне были открыты всесословные женские учебные заведения. Она поддержала К.Д. Ушинского в его педагогических преобразованиях и житейских трудностях. Императрица находилась у истоков образования Российского общества Красного Креста, взяла под свое покровительство вновь учрежденное попечительство о слепых… По всем этим делам она, очевидно, принимала здесь — в Кабинете или Зеленой столовой.
По свидетельству Яковлевой, «императрица Мария Александровна… давно отказалась от дорогих подарков, а принимала их от государя деньгами; много золотых и серебряных вещей превращались в деньги… и все эти сбережения отдавала в пользу вдов, сирот, раненых и больных».
Свидетелем переживаний Марии Александровны, порожденных семейными проблемами, явилась и Зеленая столовая с ее атрибутикой беспечной середины XVIII века. Открытая, если не демонстративная, связь императора с ее бывшей фрейлиной, княжной Е.М. Долгоруковой, подорвала здоровье императрицы, сохранявшей свою изначальную любовь к супругу.
После кончины Марии Александровны от чахотки (в 1880 г., на 56-м году жизни) Зеленая столовая опустела и сохранялась в память о покойной благотворительнице в неприкосновенном виде…
«Тысяча и одна ночь» в Петербурге
В то время, когда в Европе свергали королей, обнажали кинжалы, бросали бомбы и создавали революционные доктрины, в России все было спокойно. Государь Николай Павлович ходил и разъезжал по своей столице без всякого конвоя и охраны. В придворный камер-фурьерский журнал приключения, бывавшие при таких высочайших прогулках, не записывались, но память о них сохранилась. Так же как память о похождениях другого любителя пеших прогулок — багдадского калифа Гарун-аль-Рашида, героя сказок «Тысяча и одной ночи».
В свои продолжительные странствия по Петербургу император Николай отправлялся и утром, и днем, и поздним вечером. Его можно было увидеть не только в центре города, но и на отдаленных городских окраинах. Наверное, это его врач, Арендт, предписывал ему долгие прогулки, чтобы предупредить болезнь ног. Николай получал от таких путешествий удовольствие. Он любил превращения, натура у него была артистическая. Во дворце он играл роль царя — величественного и грозного. А на улице, пока его не узнавали, он выглядел и вел себя, как простой офицер. Но иногда, по ходу импровизируемой уличной пьесы, Николай снова превращался в царя, вызывая потрясение в чувствах зрителей.
Однажды главный дежурный по Адмиралтейству капитан-лейтенант Васильев, обязанный и ночью бодрствовать, действительно среди ночи проснулся и не смог более заснуть. По обыкновению главный дежурный в темное время суток позволял себе по-домашнему раздеться, облачиться в халат и предаться сладкому сну на мягком казенном диване. Но здесь сон не шел. Тогда Васильев набросил на себя, поверх халата, шинель, надел фуражку и пошел пройтись по Адмиралтейскому бульвару (по тому самому, по которому A.C. Пушкин прогуливал, правда, днем, своего Онегина).
На беду капитан-лейтенанта, ночка оказалась полнолунная, светлая, а одинокий пешеход, встретившийся ему на пути, оказался императором. Николай Павлович терпеть не мог упущений по службе и в особенности неполадок в установленном мундире. Васильева он узнал (память на лица у царя была исключительная, профессиональная) и удостоил капитан-лейтенанта тем, что самолично доставил его на адмиралтейскую гауптвахту.
А через час уже флигель-адъютант отвел Васильева к начальнику Главного морского штаба князю Меншикову в том самом виде, в каком его встретил государь. Так что в эту ночь и князю не удалось как следует поспать.
После того как в 1845 году был построен Мариинский дворец, император Николай свои дневные пешеходные маршруты определил по Морским улицам. Он ходил в этот год обедать к своей дочери Марии. К ее дворцу он следовал по Большой Морской улице, а возвращался в Зимний по Малой. Во время одной из таких прогулок его мимоходом сильно толкнул молодой офицер, спешивший куда-то.
— Это что? — спросил государь.
— А что? — ответил офицер.
— Как что, милостивый государь: по улице надо ходить осторожнее, а если случится кого задеть, то
