– Налог на воду. Ой, прости, совсем забыла. Ты же все время торчишь в Каэр Камланне. Не станет же Артус перекрывать свою собственную воду.
– За воду приходится платить?
Анлодда сделала большие глаза, выразив тем самым презрение к невежеству барда. Они прошли по улице Валентиниана, затем повернули на более узкую улочку. На жилом доме Корс Кант заметил надпись: «Vious Aetheopae» – улица эфиопов. Дома имели заброшенный вид.
Вскоре они оказались на задворках очень большого строения полукруглой формы.
– Знаешь, что это такое? – спросила Анлодда. – Уж тут-то ты сотни раз бывал, не сомневаюсь!
– А.., а! Это же амфитеатр, верно?
Корс никогда не видел амфитеатр с обратной стороны. Артус и его придворные всегда входили сюда через улицу Ромула – парадный вход.
– Молодец, угадал! – Анлодда сжала руку Корса Канта, и ему показалось, будто его согрело солнце, хотя небо было затянуто тучами. А Анлодда щебетала:
– Я тут смотрела пантомиму на прошлой неделе. Я видела вас с Мирддином в ложе Артуса, вот только вышивальщиц на консульские места не допускают, поэтому я сидела там, где мне дозволяется. Ну а здесь находится вход для рабов.
– Анлодда, я бы смог провести тебя в ложу Артуса!
– Правда?
– Артус обожает бардов. Он готов удовлетворить любую нашу просьбу.
– Ну что же ты раньше молчал? Я там сидела, жарилась на солнце, умирала от вони, рядом с торговцами рыбой и пьяными погонщиками, хотя все это время могла преспокойненько жевать яблоки и пить вино вместе с Dux Bellorum!
– Но я же не знал, что ты в амфитеатре!
– Некоторым людям надо учиться смотреть повнимательнее, Корс Кант Эвин.
Они завернули в проулок, за долгие годы жутко пропахший мочой. Корс Кант закашлялся, зажал пальцами нос.
– Так тебе и надо! – мстительно хихикнула Анлодда.
Проулок вывел их на одну из римских дорог, деливших город на Insulae, которые лишенные всякого воображения бритты стали называть «кварталами» – так, как их называли в Риме. Анлодда вела барда дальше. Как он предполагал – к общественной конюшне, где они могли бы нанять лошадей, а может быть, и повозку, если это не слишком дорого.
Солнце снова выглянуло из-за туч и озарило чистые, свежепобеленные стены зданий, напоминавших колесницу Аполлона. Солнце светило так ярко, что бард еле видел нарисованных львов и орлов, замысловатые узоры из битой черепицы и камней.
Одна улица оказалась такой широкой, что по ней без труда могли бы проехать в ряд четыре повозки, а другая – такой узкой, что расставив руки, можно было дотянуться до стен по обе стороны. Стены были недостроены.
– Где это мы? – поинтересовался Корс Кант.
– На Виа Бонадомина – самой древней улице в Каэр Камлание. Корс Кант, разве ты не прожил тут всю жизнь?
– Нет, – признался юноша. – Я вырос в Лондиниуме – Ллуддуне, как бы ты его назвала. Там захоронена волшебная голова Благословенного Брэна , после того, как семеро уцелевших в войне на земле Эйр, семь лет пировали в твоем городе – Харлеке, а потом еще восемьдесят лет в Гуэлсе.
– Свою историю я знаю, Корс Кант.
– Но наши истории связаны, разве не видишь? Пировали в твоем родном городе, а голову Брэна захоронили в моем. Как это символично, ведь это значит, что у нас столько общего…
– И почему же ты покинул Ллуддун?
– Моя семья… – Корс Кант оборвал себя и умолк. Не время было говорить об этом. – Ну ладно, скажем так: пришли саксы. Люди Хорса , которых поддержал этот ублюдок Вортигерн.
Защитник, герой.., перевернул весь мир вверх ногами и привел кровожадных саксов…
Анлодда отозвалась тихо, не оборачиваясь.
– У меня нет причин любить Вортигерна. Мы жили под его игом еще десять лет назад, пока Пендрагон не вернулся из Рима. Он… Мне бы даже думать не хотелось о том, что сотворил Вортигерн.
– Это было давным-давно, – продолжал Корс Кант. – Тогда я познакомился с Ланселотом и Артусом. Ланселот был легатом легионов, которые отвоевали Лондиниум .
Анлодда заговорила так, словно Корса Канта и не было рядом.
– А я.., гм-м.., убежала вскоре после того, как мой.., после того, как принц Гормант отвоевал престол. И не вернулась.
У барда перед глазами стоял его родной Лондиниум, отданный на разграбление врагу. Он вспомнил зарево пожаров, алые блики пламени на белых стенах… Он прикрыл глаза, отвернулся.
– Мне некуда было больше идти. Я пришел сюда с Мирддином и Dux Bellorum, чтобы стать бардом.
– Значит, мы оба убежали от самих себя. Чужие в варварской Аркадии, – тихо проговорила Анлодда и коснулась тыльной стороны ладони Корса Канта – легко, едва заметно погладила. И снова Корса Канта словно иголкой кольнуло, он весь сжался.
