(тогда) СССР, после почти 40 летнего перерыва, тогдашний первый Посол Испании Хуан Антонио Самаранч (тот самый, потом долголетний президент Международного Олимпийского Комитета, который подарил Москве Олимпиаду и, кстати, усилено помогал Сочи) сказал примерно так: «…Когда-то корабли Кристобаля Колона – Христофора Колумба вышедшие из портов Испании открыли Америку и показали всему миру, какой он большой, прошло около 400 лет и русский человек Юрий Гагарин – первым, увидел из космоса какая прекрасная, но маленькая наша голубая планета. Два эти факта показывают, чего могли бы достичь для себя и для всего мира народы двух наших великих стран, если будут работать вместе!...» Я мог бы закончить на этих словах, но…
В 50 километрах от Мадрида находится «Santa Cruz del Valle», над которой возвышается 153 метровый крест, венчающий гору естественных камней со скорбными фигурами у подножья и с аллегорией родины-матери оплакивающей павшего героя. Мемориал в Каидесе посвящённый тем, кто пал в братоубийственной гражданской войне. Тем, кто защищал и хотел прославить великое и близкое их сердцу и уму слово – Родина, которое на их языке звучало и звучит Espana – Spane!
Увы, мы льём искусственные слёзы над всё ещё активно перемещаемыми останками наших великих патриотов, упокоившимися по всему миру. Мы заставляем юные поколения искать всё новых и новых врагов – не НАШИХ и собирать деньги на восстановление разрушенных памятников олицетворяющих наше боевое прошлое, не всеми и всегда воспринимаемое так же как многими у нас. Мы громоздим всё подряд. Мы ищем национальную идею. Мы создаём себе и успешно развенчиваем кумиров. Мы ищем лицо страны – России – и составляем «скорбный список» практически из одних политиков и военноначальников и не можем найти примирения. Следовательно, мы не можем начать нормального строительства государства для граждан, а не для власти.
Мирон Я. Амусья.
Новая национальная задача
Если на небе звёзды зажигают, значит это кому-то нужно.
С этой новости начинается каждое утро, как с молитвы у правоверных. Израиль кажется буквально сошедшим с ума. После военного разгрома хамасовцев в Газе страна будто упала на колени, умоляя практически за любую цену выпустить Гилада Шалита. Как палочка в эстафете, эта цель передалась от правительства, ведшего войну в Газе, к новому. В борьбе за пленника неприлично забыли его погибших товарищей, потерянный не в бою танк «Меркава». А ведь двое погибших и пленённый составляли его экипаж. Двое спали, на часах был Шалит. Его промах, пусть и отчасти понятный в восемнадцать мальчишеских лет, привёл, однако, к трагическим последствиям. Но о погибших и их семьях забыли. Центром государственной политики, актом всё нарастающей значимости стало освобождение Шалита, искусственно превращённое в национальную проблему. Конечно, нет прощения государству, которое забывает своих солдат или граждан, живых или мёртвых. Но и забота должна иметь разумную границу.
Казалось бы, операция «Литой свинец» была подходящим моментом для силового решения вопроса. Ведь тогда вся шайка – руководство Хамаса – тряслась за свою шкуру, находясь в бегах или сидя под госпиталем в Газе. Освобождение Шалита могло потребовать новых жертв. Но ведь и вся операция «Литой свинец» была отнюдь не бескровна. Создалось впечатление, по меньшей мере, у меня, что такое освобождение – силой, было приемлемым далеко не для всех. Видно, обменно-торговая манипуляция вместо военной операции в чьих-то глазах выглядит привлекательной.
Хамас назначил чудовищную цену за обмен – 1000 шахидов, включая самых отпетых, за одного израильского солдата. Однако наглое предложение не было отвергнуто. Вместо этого начался базарный торг. В торге участвуют многие члены кабинета министров, таким образом, фактически ведущие переговоры с Хамасом, которого они же якобы не признают. Очевидна нелепость ситуации.
Тяжело писать об этом, а потому я принимался за эту заметку множество раз и откладывал. Мне казалось, что отсутствие личной опасности, подобной той, в которой находится Шалит, требует моего молчания. В конце концов, право пострадавшего, реальной жертвы и потенциальной – должны быть разными.
Но во мне росло убеждение, что в данном деле присутствует далеко не только высокоморальный компонент жалости и готовности помочь своему солдату, гражданину, даже его памяти, что вызывает большое уважение и понимание необходимости жертвы. Уже давно проблема освобождения Гилада Шалита из морально-этической, сформулированной словами «сам погибай, а товарища выручай», стала чисто политической. Я увидел малопочтенное политиканство, увидел, как те же левые либералы, которые делают всё возможное для морального разоружения Израиля, особенно активны в борьбе за выкуп Гилада Шалита. Я предпочитаю пользоваться термином «выкуп», который точнее, хотя и грубее, чем «освобождение», передаёт суть происходящего. Ведь освободить можно и силой, и хитростью, и прямой угрозой главарям «не то худо будет…».
Про то, что надо своего пленного освободить при минимальной возможности – в Израиле нет спора. Страсти и несогласие кипят вокруг выкупа, который множеству людей с полным основанием кажется и опасным, и унизительным. Но именно унизительностью он прельщает, на мой взгляд, лево-либеральную публику. Ведь ничто так не разрушает уверенность человека (и народа) в своих силах, как прилюдное унижение. Не случайно, и не только из корысти, столь часто раздевали жертв перед расстрелом.
Примечательно, что противоположной стороне – тем, кто уже пострадал от прошлых «выпускников» в ходе такой торговли, не то, чтобы просто затыкают рот, но и в полный голос не дают слова сказать. К молчанию принуждены и видные военные. Внушается, что это неприлично – протестовать против выкупа своего солдата, находящегося в руках врага, в обмен на будущие трупы своих граждан. Как опытный политик, встречается с множеством крупнейших политических деятелей в стране и мире отец Гилада – Ноам Шалит, беда которого понятна, но права требовать выкупа своего сына в обмен на свободу бандитов – нет. Кровь будущих жертв выкупа Гилада будет не только на руках политиканов, способных вместо решительных действий лишь к базарной торговле, но и на руках его отца.
Уместно делать всё, чтобы выручить своих – сограждан, соплеменников, друзей, попавших в беду. Но и солдат должен помнить, что армейская служба – не пикник в танке. Здесь промах наказывается. Было движение среди резервистов и призывников, которые обращались к правительству с заявлением – если попаду в плен – не выкупайте меня. Но оно не получило достойного освещения в прессе, поддержки у руководства страны и как будто угасло. А зря, поскольку выкупленный должен помнить, что в каждом теракте, совершённым «выпускником – досрочником» – есть вина выкупленного. Он должен понимать, что становится тем самым потенциальным соучастником преступления.
