/ Вогнал ты золотом и дыбой / Всю эту тёмную судьбу?.. «(«Петру»)[3;75] .
Кубань, Крым и Перекоп – это пространство связано вовсе не с легкими «южными» впечатлениями, это места, в которых автору пришлось воевать, где сложили головы его братья и товарищи по оружию: «Огневыми цветами осыпали / Этот памятник горестный Вы, / Не склонившие в пыль головы / На Кубани, в Крыму и в Галлиполи». («Огневыми цветами осыпали…» 1923)[3;56]. Для того, чтобы дополнить пространственное представление о России, приведем краткий анализ стихотворения «У царских врат икона странная…».
Складывается впечатление, что речь идет о любимой женщине, однако эпитеты и сравнения, к которым прибегает автор, вызывают недоумение. Характеристики этого образа недвусмысленно указывают на близость, более того, тождество с Богородицей. В начале и в конце автор пишет, похожая на Матерь Божию, а в середине стихотворения конкретизирует это сравнение – «Твой образ Всех Скорбящих Радости / Я полюбил вдвойне». «Всех Скорбящих Радости» – это название одной из богородичных икон, особо почитаемых в царской семье. То, что речь идет об иконе понятно также из строк: Глазам твоим свечу поставила / Монашенка с сумой… Сравнение земной женщины с Божией Матерью из уст православного христианина, коим был поэт, по воспоминаниям знавших его людей, выглядит странно, если не сказать дерзко. Еще более странным оказывается соседство с этими «высокими» сравнениями характеристик совершенно иного рода – «Похожая на Матерь Божию, / Ты все равно в аду; Ты – являешься моим грехом: Монах согбенный начал исповедь. /Ему, как брату брат, /В грехе покаюсь. Грех мой близко ведь, /Ведь ты – у Царских Врат… !» И, наконец: «Ты не любила, ты лукавила, ты захлебнулась тьмой…»
Неоднородность характеристик, из которых состоит практически весь текст стихотворения, способна сбить с толку. Однако этот образ проясняется, если обратиться к более широкому контексту, т.е. выйти за пределы одного стихотворения. Мотив «свеча зажигается перед иконой», который представлен в стихотворении «У царских врат икона странная…», встречается у Савина неоднократно. Еще в 1923 году он был использован автором в завершении стихотворения «Оттого высоки наши плечи…». Это стихотворение о том, какова миссия поэта в трагическую для его Родины эпоху. Весь текст наполнен библейскими реминисценциями:
В последних стихах – «Я походные песни, как свечи, / Перед ликом России зажгу» появляется образ, который помогает нам понять, о чем шла речь в стихотворении «У царских врат икона странная…». Лики – это изображения лиц святых на иконах и фресках (например, лик Николая Чудотворца; Божией Матери). Следовательно, в поэтическом сознании Савина не любимая женщина, а Россия заслуживает сопоставления с иконой Богородицы. Тогда все отрицательные характеристики объясняются ее теперешним, безбожным состоянием: «Я к соловьиному подножию /С мольбой не припаду. /Похожая на Матерь Божию, / Ты все равно в аду».[3;33]. Теперь проясняются и строки: «Одной тебе служил я с младости. С оружием в руках», – защищавший Родину поэт теперь может только молиться за неё, сбившуюся с истинного пути, заблудшую: «Сменив калику перехожую, /У Царских Врат стою. Христос, прости её, похожую / На Мать Твою!»[3;33] Формулируя вывод проведенного исследования, можно сказать, что образ поэтического мира Савина строится на двух осях – земная горизонталь «Восток – Запад» и небесная вертикаль «Небо – Земля». И в центре этого пространственного креста – Россия.
КНИГИ И ЛЮДИ
Ирина Ручкина.
Антология лагерной прозы
