синтезированное?
— Ну, что вы! — всплеснул руками повар. — Вовсе нет! Нутрия — наше самое знаменитое животное, его сюда с Земли привезли могулы. В их времена нутрии считались редкими животными, и каждое из них стоило примерно столько, сколько лошадь или осел. Но нутрии прекрасно прижились в болотистых низинах, и так размножились, что за их истребление опасаться не приходится. Нутрий так много, что теперь они стали для нас главным источником животного белка.
— Земное животное… — задумчиво проговорил Искрима. — Что ж, это просто замечательно. Там, где в изобилии имеется натуральное мясо, я готов отказаться от синтезированного белка. Но что же это за животное?
— Я бы назвал его дичью, сержант. У мяса особенный привкус, оно хорошо в жареном виде и под пряным соусом. Универсальное, как курятина и говядина, но намного дешевле. «Джамбалайя» будет готова окончательно только тогда, когда я добавлю риса к овощам и мясу. Но можно и сейчас попробовать, и тогда вы поймете, каково это блюдо на вкус хотя бы приблизительно.
Искрима зачерпнул из кастрюли ложкой немного аппетитно пахнущего блюда и попробовал.
— Превосходно! — похвалил он качество блюда. — Вы совершенно правы, мясо действительно универсальное. А если оно действительно дешевле курятины, наши солдаты с огромным удовольствием будут питаться вашими нутриями.
Повар улыбнулся.
— Вы уж мне поверьте, сержант: как только вы привыкнете к нутрии, вы будете использовать ее во всех своих рецептах.
— Будущее — это хорошо, но настоящее — еще лучше, — усмехнулся Искрима. — Расскажите мне, пожалуйста, что еще вы готовите сегодня?
Уже через несколько минут повара взахлеб обсуждали преимущества разных специй и разговаривали о местных источниках натуральных продуктов. Младшие повара с нескрываемым восхищением слушали эту беседу двух светил кулинарии. Похоже, готовящимся сегодня блюдам было суждено стать еще вкуснее.
Дневник, запись № 381
Прямо напротив ландурского отеля «Плаза» располагался огромный пустырь. Он был огорожен и охранялся. Когда мой босс поинтересовался тем, каково назначение этого пустыря, ему ответили, что пустырю предстоит стать частью ландурского парка, и что этот грандиозный проект финансируется правительством как один из пунктов возрождения национальной экономики.
— Капитан, позвольте уведомить вас о том, что мы не предлагаем иностранным инвесторам вкладывать средства в наши экономические проекты, — объявил Борис Истмэн таким тоном, что было ясно: для него это предложение оскорбительно. По размерам и декору его кабинета можно было заключить, что он не вправе что-либо менять в решении данного вопроса, даже если бы он этого пожелал. Но он оказался единственным чиновником, согласившимся принять капитана, командира бригады миротворцев, и потому Шутт вознамерился выжать из этой беседы максимум выгоды для себя.
— Мистер Истмэн, я не собираюсь читать вам лекции по экономике, — сказал Шутт, не скрывая раздражения. Он добрался до центра города, где располагалась министерство развития — большое здание, выстроенное в неоконструктивистском стиле — и, невзирая на то, что аудиенция ему была назначена на определенный час, вынужден был довольно долго томиться в приемной, а за это время в кабинет Исгмэна и из него вошло и вышло несколько местных жителей. Секретарша на все вопросы Шутта отвечала с плохо скрываемым равнодушием. Но он все выдержал и в конце концов был допущен в кабинет.
— Это очень хорошо, — кивнул Истмэн, — поскольку никак нельзя ожидать, что иностранец вникнет в нашу экономическую ситуацию. Мы прошли долгий исторический путь, и избрали стратегию, основанную на нашем собственном неповторимом опыте.
— Я понимаю, что относительно знания местных традиций я вам уступаю, — проговорил Шутт с большей тактичностью, нежели это бывало ему свойственно в подобных ситуациях. На самом деле, если учесть, сколько глубоко он изучил экономику Ландура, о местных традициях он почти наверняка знал побольше министра. — Но быть может, вы будете настолько любезны и объясните мне, в чем причина вашей нелюбви к иностранным инвестициям. На мой взгляд, привлечение инопланетных ресурсов дало бы вашей экономике тот самый толчок, в котором она так нуждается.
— Это — поверхностное суждение, — презрительно фыркнул Истмэн. Будь вы местным жителем, вы бы знали, что первоначально наша планета являлась шахтерской колонией…
— Да, мне это известно, я прочел вашу историю, — теряя терпение, прервал министра Шутт. — Эта планета была открыта в две тысячи пятьсот двадцать первом году космической эры экспедицией из Нового Балтимора. Входивший в состав экспедиции геолог, Альберто Бельперио, обнаружил на северном континенте образования вулканического происхождения (теперь носящие его имя), в которых отмечалась необычайно высокая концентрация нескольких редких минералов. Вместе с капитаном корабля, Мартином Ландуром, они вернулись в Новый Балтимор и взяли кредит на разведку этих залежей полезных ископаемых в размере четыреста семнадцати миллионов. Разработка началась в две тысячи пятьсот двадцать шестом году… — Затем в течение еще нескольких минут капитан цитировал по памяти учебник истории Ландура, приводя одну подробность за другой.
— Хватит, капитан! — воскликнул Истмэн. Он густо покраснел. — Вы убедили меня в том, что знаете нашу историю. — Он отер пот со лба большим носовым платком и продолжал: — В таком случае, вам, вероятно, известно и о том экономическом кризисе, который охватил планету при жизни предыдущего поколения?
— Да. Определенные достижения в горнодобывающей технике позволили наладить извлечение минералов из более бедных руд на других планетах. Могулы неожиданно в одночасье лишились своей монополии.
— Вот-вот, а иностранные акционеры, высосавшие Ландур, как лимон, забрали свои барыши и были таковы, — процедил сквозь зубы Истмэн и стукнул кулаком по столу. — Из случившегося мы извлекли для себя урок, капитан. Ландур никогда больше не станет заложником иностранного капитала. Разбивка ландурского парка будет осуществляться за счет денег, получаемых от наших людей, а не от таких, как вы.
Как ни странно, Шутт сдержался и на оскорбление не ответил.
— Мистер Истмэн, — сказал он, — вы совершаете ошибку. Вы могли бы заметить, что и я, и мои легионеры уже вкладываем немалые деньги в вашу экономику. Если осуществятся ваши планы по налаживанию туризма, вы попадете в еще большую зависимость от иностранных вливаний. Так почему же вы отказываетесь от помощи, которая позволит вам встать на ноги?
Истмэн покачал головой.
— Капитан, мы ценим тот факт, что ваши солдаты тратят деньги на Ландуре и тем самым способствуют развитию местного бизнеса. Но вы, конечно же, отдаете себе отчет в том, что это — капля в море. Ваши солдаты оказали бы нам куда более весомую помощь, если бы вы отправили их на материк, где бы они раз и навсегда расправились с мятежниками.
— Вот как? — удивился Шутт. — А у меня создалось такое впечатление, что все разговоры о мятежниках — шутка, не более того, судя по тому, что о своем житье-бытье на Ландуре мне поведала командир предыдущей бригады миротворцев. Получается, что за все время они и выстрелили всего пару раз — по мне в космопорту, да и то промазали.
— Они — это символ всего дурного, что было в старом правительстве! — продолжал распаляться Истмэн. — Крича о том, что их цель — освобождение народа, они стоят за основной массой преступлений в столице! Они постоянно саботируют наши попытки восстановления экономики. Уже три вывески национального парка сломали!
