ее, значит так нужно, что меня несколько расстроило, несколько заготовленных ответов, вроде того пресловутого 'чтобы никто не догадался' пропали втуне. Так вот, не смотря на видимый успех операции, считал ее проваленной, и мне понадобилось не так много времени чтобы убедить в этом весь командный состав полка. Может кому-то кажется что это не правильно, но я ВИДЕЛ что операция была фактически провалена, несмотря на хвалебные послания из штаба фронта. Парни были хоть и с небольшим опытом, но не спорили со мной, они тоже были не слепые.
В течение нескольких часов, в подробностях разобрав бой на фрагменты, тут как раз вовремя подвезли отпечатанные снимки с наблюдателя, мы стали обсуждать найденные ошибки и просчеты.
Тыкая пальцами в карты, снимки, рисунки боев, командиры групп и звеньев до крика спорили, выискивая просчеты и стояли на своем, если все же находили. Я же сидел чуть в стороне и в блокноте по пунктам разложил всю операцию, начав со звена Архипова.
'В чем же ошибся? - задумался я, поморщившись. В это время Саша Покрышкин, что-то горячо обсуждал с Быковым, сбивая меня с мысли: - Так, здесь Архипов встретился с Хейнкелями-приманками, сбил два. Тут попал под сдвоенную атаку, которую ожидал и отбил, сбив одного... Что-то рисунок боя не сходиться. Что-то тут не так!'
Оторвавшись от блокнота, я посмотрел на Архипова, который привлекал к себе внимание белоснежными бинтами на голове и руке, спросив:
- Серег, тебе не показалось странным начало боя?
Почти без задержки лейтенант кивнул, и поморщился, придерживая голову одной рукой:
- Было что-то такое. Атаковали меня всего четыре пары, а это сам знаешь капля в море. Остальные смотрели, наблюдали, ждали чего-то, я это только в конце боя понял.
- Точно! - я бросил карандаш на стол, и не обращая внимание, что он скатился на край и упал на пол, пояснил: - Это была ловушка в ловушке. Они ждали не меня, а полк... Как я сразу этот развод не понял?!
- Мне тоже казались странными действия немцев, - согласно кивнул Покрышкин.
- Угу. Что там с допросом пленных? Что сказали? - поинтересовался я у начштаба.
- Не знаю. Еще не доложили. С ними Курочкин работает, - несколько растеряно ответил он: - Сейчас узнаю.
- Я с ним, - быстро пробормотал капитан Быков и выскочил вслед за Литвиновым.
- Ловушка в ловушке? - задумчиво повторил Покрышкин.
- Похоже, нас пытались переиграть... М-да, они ошиблись только в нашей боеспособности, видимо посчитав слухи из-под Харькова несколько преувеличенными.
- Но о подстраховке они не забыли, - напомнил Архипов. Он знал о еще десяти парах, которых перехватил соседний полк.
- Да, не сильно она им помогла, хотя Седого потрепали изрядно... восемнадцать сбитых, бля!
- Угу, половину полка как корова языком слизнула, - хмуро подтвердил лейтенант Евстигнеев, самый молодой командир звена из присутствующих. Евстигнеев небеспричинно был мрачен, в полку Седого воевал старший брат, про которого всего полчаса назад сообщили, что он получил тяжелое ранение и в госпитале ногу брату лейтенанта спасти не смогли.
- Так что мы имеем на данные момент? Давайте пробежим весь бой: Звено Архипова первыми схлестнулось с немцами. Результат три-четыре в пользу немцев. Звено полностью сбито, погиб старший сержант Головня. Дальше тремя группами Бык атаковал немцев с нижней позиции...
Я монотонно перечислял весь бой, включая свои наблюдения, иногда останавливаясь и подробно объясняя тот или иной пункт заинтересовавший слушателей. В это время вернулись Быков с Литвиновым. Получив от них бумагу с допросом и быстро прочитав ее, продолжил с небольшими коррективами. В паре мест я все-таки ошибся, но в основном был прав.
- ... итог всего боя: одиннадцать машин с нашей стороны, это включая второго наблюдателя которого из зенитки подшибли. Погибло шесть летчиков, восемь находятся в госпиталях. Двадцать пять потеряли немцы. Подполковник Седов потерял восемнадцать машин и восемь летчиков погибшими, сбив девять, в этой группе находились самые лучшие немецкие летчики. Каков итог? А итог таков, что немцы все просчитали. И то, что мы поймем, что пост ВНОС дает дезинформацию, и что мы попробуем переиграть их. Все они поняли. Те двадцать пар 'мессеров' должны были вести бой на перехват и усталость. Да! Их основная задача была утомить нас, дать израсходовать боеприпасы, а вот другая группа и должна была добить полк, именно там были лучшие пилоты Люфтваффе, с которыми схлестнулись ребята Седого. В принципе план не плох, подвело исполнение, да и везение с нашей стороны тоже. Вопросы будут?
- У меня, - поднял руку капитан Быков.
- Говори.
- Что делать будем? Оставлять это просто так... не по-нашему как-то.
- Согласен. Нужно разработать план, с рабочим названием... 'Вендетта'. Но решать все-таки будет подполковник Середа, когда они с комиссаром вернутся. Главное чтобы готовый план был готов к их возвращению.
- Товарищ капитан, а когда они вернутся? - поинтересовался Евстигнеев.
- Я звонил в штаб, их отправили в Севастополь, они должны вернутся через двое суток. Вопросы? Тогда оперативному отделу штаб приступить к разработке операции. Совещание законченно, можете быть свободны. Двое суток вам чтобы придти в себя.
- Товарищ капитан, а куда вы сейчас, - спросил Архипов хромая следом за мной.
Надев фуражку, я хмуро ответил:
- В госпиталь. Куда же еще?
Прихватив с собой напросившегося лейтенанта, я оставил все дела на майора Литвинов, и направился в ближайший госпиталь. Пока на полуострове расположилось всего восемь госпиталей, что откровенно говоря мало, но в ближайшее время должны передислоцироваться еще несколько.
Проверив парней, хотя меня пустили только к шестерым, остальные считались тяжелыми, и допуска к ним не было. Поговорив с главврачом, я поинтересовался состоянием раненых.
- Делаем, все что можем, но наши силы не безграничны. Один совсем тяжелый, но будем надеяться что выкарабкается, организм молодой, должен выжить.
- Кожедуб?
- Да, он самый.
- Если нужна какая-то помощь... - начал было я.
- Все в порядке товарищ капитан, у нас все есть. Того чего нет, вы, к сожалению, достать точно не сможете, - чуть грустно ответил врач.
Вздохнув, я попросил сообщать если будет в чем-то нужда, поможем всеми силами.
В течение двух суток мы разбирались с последствиями того боя. Фактически боеспособных звеньев у нас остались только три, они остались в полном составе. Пришлось отправлять срочную заявку в Центр прислать летчиков и новые машины, пока же полк считался сильно ослабленным. Однако это никак не отразилось на его боеспособности, эскадрилья ночников продолжала летать и уничтожать все, что движется в немецких тылах, а пять звеньев 'лавочкиных' работали по основной специальности.
Устав от всей этой бумажной работы, я переложил ее на плечи Литвинова, а вернее на его помощников, и прихватив Степку, решил слетать к немцам, развеяться.
Заметив, что Степка подает мне знаки, я присмотрелся расшифровывая.
'Лево... Двадцать... Дистанция три тысячи... штафель Хейнкелей... '
Посмотрев в ту же сторону, я тоже заметил маленькие точки направлявшиеся куда-то в море. Показав знаками, идем за ними, мы с набором высоты последовали за немцами. Будем надеяться мы успеем догнать их до того как они дойдут до цели.
Посмотрев на холодные серые волны под брюхом 'лавочкина' я только поежился. Купаться в начале марта мне как-то совсем не хотелось.
Через десять минут полёта мы увидели, куда летят бомбардировщики. Заметно дымя трубами, к Керчи шел морской конвой. Толстопузые транспорты, остроносые стремительные эсминцы, и огромная - по сравнению с другими - туша крейсера.
