Я истребитель! Я истребляю!

отдает приказы, и тех, кто их исполняет, но они почему-то этого понять не хотят. Да они еще сильны, но уже не те, что были год назад, далеко не те. Большую часть кадровых войск мы у них повыбивали. Так что, думайте сами, истинное лицо немцев вы сейчас слышали. Теперь есть логическое объяснение их поступков на нашей территории. Сожженные вместе с жителями деревни - это им нужно освободить место для будущей усадьбы для какого-нибудь бюргера. Геноцид? Да пожалуйста, ведь такие расы как славянские, азиатские, кавказские, а особенно цыганские подлежат стерилизации. Скажу проще. Женщина любой расы может иметь ребенка только от гражданина Германии. Мужское население захваченных территорий или уничтожат, что уже делается, отправляя их в концлагеря в большинстве по надуманным предлогам, или будут делать их евнухами. Для тех кто не понял, евнухи уже никогда не познают женщин...

  - Сволочь! - в ужасе выдохнул генерал Ганс фон Зальмут, он сразу понял, какую только что свинью им подложил этот русский, которого в высших верхах Рейха уже прозвали Везунчик.

  - Если эта информация дойдет до недавно присоединенных территорий... - не закончив, задумался генерал Манштейн. Какое счастье что Думитреску, только что вышел из кабинета. Румынский генерал с утра мучился животом.

  - Дойдет рано или поздно, русские не дураки, и наверняка воспользуются такой возможностью. Нужно их как-то остановить.

  - Это невозможно и ты это знаешь. Но замедлить... это возможно. Гюнтер, - обернулся Манштейн к сидевшему справа полковнику, - приказ по армии. Всех русских взятых в плен с этого дня, уничтожать. Волнения среди местного населения вряд ли будут, они слишком лояльны к нам, но лучше перестраховаться.

  - Это не остановит информацию, задержит, да, но не остановит.

  - Я знаю. После совещания свяжусь с Фюрером, он должен знать. Нужно выработать контрмеры - закончил Манштейн. Его поразил хитрый ход русских. Информацию произнес тот человек, которого уже знал весь мир, и репутация которого была непогрешима. То есть, большинство, ПОВЕРЯТ ему. В это время дверь отворилась, и в огромный кабинет вошел генерал Думитреску со свитой.

  - ... сейчас я смотрю на свои руки, вернее на кровь что осталась на ногтях. Мой друг погиб несколько часов назад, умер прямо у меня на руках. Я не видел его почти шесть месяцев, встретил когда мы прорывались к морю, такое счастье испытал, а тут... Шальная пуля и все. Мое горе не передать словами. У меня есть песня, написана давно, но я не пел ее... Это песня для тебя Виктор Семенович.

  - Почему все не так? Вроде все как всегда:
   То же небо - опять голубое,
   Тот же лес, тот же воздух и та же вода,
   Только он не вернулся из боя.
   Тот же лес, тот же воздух и та же вода,
   Только он не вернулся из боя.

   Мне теперь не понять, кто же прав был из нас
   В наших спорах без сна и покоя.
   Мне не стало хватать его только сейчас,
   Когда он не вернулся из боя.
   Мне не стало хватать его только сейчас,
   Когда он не вернулся из боя.

   Он молчал невпопад и не в такт подпевал,
   Он всегда говорил про другое,
   Он мне спать не давал, он с восходом вставал,
   А вчера не вернулся из боя.
   Он мне спать не давал, он с восходом вставал,
   А вчера не вернулся из боя.

   То, что пусто теперь, - не про то разговор,
   Вдруг заметил я - нас было двое.
   Для меня будто ветром задуло костер,
   Когда он не вернулся из боя.
   Для меня будто ветром задуло костер,
   Когда он не вернулся из боя.

   Нынче вырвалась, будто из плена, весна,
   По ошибке окликнул его я:
   - Друг, оставь покурить! - А в ответ - тишина:
   Он вчера не вернулся из боя.
   - Друг, оставь покурить! - А в ответ - тишина:
   Он вчера не вернулся из боя.

   Наши мертвые нас не оставят в беде,
   Наши павшие - как часовые.
   Отражается небо в лесу, как в воде,
   И деревья стоят голубые.
   Отражается небо в лесу, как в воде,
   И деревья стоят голубые.

   Нам и места в землянке хватало вполне,
   Нам и время текло для обоих.
   Все теперь одному. Только кажется мне,
   Это я не вернулся из боя.
   Все теперь одному. Только кажется мне,
   Это я не вернулся из боя.

 (В. Высоцкий).

  - Вот мне показывают, что время эфира заканчивается. Знаете, может я и не прав был, что рассказал вам про все это... но если бы замолчал, то я не был бы тем Суворовым которого вы знаете. Я такой, какой я есть. Всем спасибо. До свидания.

  Задумчиво выбив пепел из трубки, Сталин убавил звук, как только после летчика Суворова взял слово диктор, после чего повернулся к Лаврентию Павловичу.

  - Вы знаете, товарищ Берия, что нужно делать!