но я назову только одну из них «Об имитационно-провокационной деятельности». В ней есть специальный раздел, который так и называется: «О понятиях, миропонимании, взаимопонимании».
Что касается беседы русских со Свами, то я могу рассказать лишь о своих наблюдениях за их диалогом. Это был очень интересный диалог, но не на словах, а во взглядах. То есть, разговор шёл как бы на двух уровнях: на первом, видимом, речь шла о самых обычных вещах. Двоим из них Свами довольно подробно рассказал об их жизни, всяких домашних делах, работе, их пристрастиях и, как потом они признались, всё соответствовало действительности. Но когда третий попросил рассказать о его жизни, Свами ответил, что для него это не важно, что ему надо заниматься тем делом, которым он занят всё своё время. Далее он сказал, что дело это очень важное, и просил двоих помогать в этом деле третьему. В завершении разговора он тоже обещал помогать третьему и обещал при этом быть всегда рядом. Иногда Свами на минуту замолкал и пристально смотрел в глаза третьему, который отвечал ему тем же. Когда мы уже вышли из храма, я спросил его, что могло означать их многозначительное молчание? И он ответил:
«Мы разговаривали не языком, а глазами. В зрительных образах можно передать информации во много раз больше чем словами, да и времени на это требуется значительно меньше. Любую картину в музее можно рассмотреть и запомнить в течение минуты, а попробуй пересказать её содержание, и часа не хватит. Я сгружал ему в образах то, что знал сам; он тоже кое-что передал на образном уровне. Но то, что он рассказал мне, мы и так давно знаем, а вот то, что мы ему привезли — для него совершенно ново. Это может изменить многое из того, что происходит сегодня в Индии и в мире, потому что Саи Баба, а вернее с помощью Саи Бабы здесь, в Путтапарти кто-то формирует новую всемирную религию, которая вобрала бы в себя всё лучшее, что есть в вероучениях других религий, но никогда не откажется от того худшего, что присуще им всем — от атеизма, который является непременным условием устойчивости толпо-«элитарного» общества. Я убеждён, Гриша, что Саи Баба добрый человек и что он искренне хочет добра людям. Но он сам — узник этого ашрама, этого храма, и, главное, — того древнего эгрегора, с помощью которого обеспечивается устойчивость толпо-«элитаризма» индийского общества. Согласитесь, Гриша, что поддерживать восторженное состояние толпы каждый день в течение многих десятилетий — это действительно очень трудно. «Трудно быть богом», — так, помнится, назвал этот процесс тандем братьев- фантастов Стругацких. Но я бы к этому добавил: если не знаешь, кто и во имя каких целей назначил тебя изображать на земле бога».
Закончив свой рассказ, Гриша на какое-то время замолчал, словно раздумывая, продолжать дальше эту тему, или перейти к проблемам, затрагивающим непосредственно его жизнь в Индии.
— Я тогда сам был на переломе, то есть не мог окончательно решить: оставаться здесь, или уехать. Сначала гости из Петербурга звали меня вернуться в Россию, но потом, после того, как я поделился с ними своими впечатлениями о сути происходящего здесь, они посчитали, что мне лучше остаться в ашраме, поскольку, несмотря на всеобщее поклонение, с их точки зрения, Свами выглядит очень одиноким, и ему, возможно, скоро потребуется помощь близкого человека. Я действительно испытываю к Свами чувства более высокие, чем даже к своим родителям.
Гриша снова замолчал и смотрел на Холмса невидящими глазами, словно желая вызвать образ Саи Бабы.
— А что за вопросы задавали русские, на которые Саи Баба не захотел отвечать при женщинах?
— Они хотели спросить, кто истинный виновник гибели подводной лодки «Курск», потрясшей весь мир 12 августа 2000 г., так как им сказали, что Свами может это даже показать, создав что-то вроде виртуального телевизора. Но в процессе беседы они отказались от этой мысли. Может потому, что на их вопросы об устройстве мироздания, он ответил очень неопределённо. У них на этот счёт есть довольно стройная теория, которая, по их мнению, известна жрецам древней Индии и древнего Египта. Может, они пытались проверить свою теорию, но мне они объяснили, что даже если Саи Баба и знает о ней, то пересказать, да ещё и на чуждом ему английском языке, он всё равно не в состоянии. Возможно, что эта система передачи знаний таким образом и закрыта от вторжения к ней непричастных. Я лишь могу свидетельствовать о том, что к концу беседы интерес Свами к ним был много больше, чем у них к нему. Да, на прощанье Свами сказал, что русские помогут проснуться Индии и Индия пойдёт вслед за Россией.
— А что русские говорили по поводу «пикников»?
— Они объяснили мне, что проблема не в том, что на них нарисовано, а в нравственности тех, кто толкует картинки-символы «пикников». Постепенно до меня стало доходить, что в случае с гибелью подводной лодки «Курск», которая по их мнению была потоплена в результате торпедной атаки АПЛ США, их беспокоит даже не столько сам факт вероломства, сколько то, что чья-то безумная воля или бездумный автоматизм при исполнении должностных обязанностей поставили мир на грань ядерной войны. По их мнению, в современных условиях ни одна из стран мира, в том числе США, не имеют права на развязывание ядерной войны, которая означала бы гибель всей цивилизации. Поэтому у них было твёрдое убеждение, что Соединенные Штаты ждёт возмездие по масштабам превосходящее их воображение. И это возмездие каким-то образом закодировано в третьем «пикнике». Естественно, когда я узнал о событиях «чёрного вторника» и о времени нападения на первую башню Всемирного Торгового Центра, то невольно вернулся к картинкам третьего «пикника». Кроме того, индийские аналитики одними из первых обратили внимание на символику числа 11, связанного с самолётами-камикадзе. А что можете сказать вы, мистер Холмс, по поводу катастроф в Нью-Йорке и Вашингтоне?
— Пока лишь то, что «пикники» странным образом преследуют меня по всему свету. Хотя, не хочу скрывать что, я действительно занимаюсь ими и собрал много интересного материала, который по моему мнению имеет к их разгадке самое непосредственное отношение.
Холмс кратко рассказал о встречах в Швейцарии, Испании и Египте, после чего перешёл к Индии.
— В прошлом году в начале октября пресса много писала о посещении Индии президентом России Путиным. Как вы думаете, он был здесь у Саи Бабы?
— Этого я вам точно сказать не могу, хотя по многим признакам — был. В Индии умеют обставить посещения таким образом, что никто и не заметит. В Бомбее он точно был, и русские делегации, которых в ашраме всегда много, а в то время их было, кажется, семь, с нетерпением ждали приезда своего президента. Во время второй аудиенции Свами давал русским свои оценки президентам Клинтону и Ельцину одним словом — bad (плохой). Когда его спросили о Путине, он ответил — very good (очень хороший). Поэтому, если у Путина было желание встретиться со Свами, то, по-моему, такая встреча могла состояться, хотя никакого официального сообщения об этом в индийской прессе не было. Но, мне кажется, что-то просочилось сквозь завесу секретности, поскольку месяца два спустя из России мне привезли видеокассету с «Куклами» на тему закрытого посещения Путиным ашрама Саи Бабы.
— А что такое «Куклы», Гриша?
— Это одна из популярных телевизионных программ в России, собирающая до ста миллионов телезрителей каждое воскресенье. В ней все первые лица государстваи другие известные политические деятели появляются в виде кукол, а сюжеты каждый раз берутся из русской или зарубежной классики.
По существу это правильно: государственные деятели — это «заводные куклы», запрограммированные официальным «Протоколом» и должностными обязанностями. Они перестают быть куклами только после того, как понимают это. Тогда человеческие отношения с простыми людьми, с другими политиками, журналистами становятся для них более значимыми, чем должностной этикет и иерархия. Только после этого на основе личностных человеческих отношений в сфере управления власть может служить всем людям. Как говорили русские, эпоха «Протокола» кончилась и началась эпоха общего человеческого дела, в котором личностные отношения более властны, чем должностные полномочия. А основой для этого является общее для разных людей единство эмоционального и смыслового строя души каждого.
— Что это значит, Гриша?
— Русские объяснили мне, что страны англоязычного мира находят общий язык ещё и потому, что их государственные деятели говорят на одном языке и подкрепляют передачу смысла речи образами, на основе которых и строится всякое взаимопонимание. Это как раз то, чему вы, мистер Холмс, сами стали свидетелем во время короткой беседы с Саи Бабой. А в образной форме в прямом биополевом обмене при общении людей можно передать значительно больше информации, чем в лексике, поэтому так трудно всегда идут переговоры с переводчиками. И переводчик, и государственный деятель, имеющие разный статус в переговорах, — своеобразные личности, и потому в отношении любого объективного явления у каждого из
