Игорь Астафьев Перпендикуляр
Э п и л о г
( вполне способный при желании сойти за пролог )
Я живу при элитарном клубе уже около земного года. Жизнь течет как река, как свет. Вроде бы нет врагов. Как, впрочем, и друзей. Вроде бы нет проблем. И все-таки...
И все-таки наша 'группа спасателей' после известных событий стала держаться как-то особняком от других. Нас перестало устраивать только созерцание окружающего мира, превалировавшее в клубе. Вечная жизнь разумного космического растения оказалась не для нас.
Мы стали посещать островки разума во Вселенной и искать единомышленников по разуму. Мы пытаемся понять природу разума и смысл его существования.
Мы - добрые странствующие монахи Вселенной. (А вы кто?)
Что же было потом?
Многое.
Воспоминания Семеныча были изданы отдельным подарочным изданием, имели большой успех и по ним был даже написан сценарий спектакля, который был таки поставлен одним неслабым режиссером.
Говорят, что иногда после особенно удачного его исполнения на поклон к зрителям вместе с актерами выходит призрак в образе Семеныча с шахматной доской подмышкой и истово кланяется залу.
При этом изредка (под настроение) анонсирует свой будущий сборник лирических матерных стихов про русскую демократию, а если залу особенно повезет, то 'на бис' читает из него отрывки.
Я задумчиво сижу на точке пересечения параллельных прямых в объятиях вечности. Мимо меня не спеша проплыло облачко странствующих дрожжей. Я встряхнулся и полетел дальше по течению времени.
Жив ли я сейчас на Земле и долго ли я прожил там - не знаю. Время и официальная причина моей смерти меня совершенно не интересовали.
1993-01.01.2000 г. Игорь АСТАФЬЕВ
Игорь Астафьев
П Е Р П Е Н Д И К У Л Я Р
Часть вторая
I
Страна в климаксе * Дураки на дорогах * Чем город
отличается от деревни * Журавлиная тайна *
Полный транш * Чаепитие в Пенисове близ
Костромы * Яйца на экспорт * 'Чтобы смочь'
Смеркалось. Убеленный годами кряжистый Никифорыч раздумчиво сидел на крылечке, тяжело опершись на суковатую палку. Было тепло, стайки комаров весело порхали над землей, радуясь лету.
Со своего крылечка Никифорычу как на ладони была видна вся деревня. Все пять домов, утопающих... , утопающих... В зелени. Скажем так.
'Две проблемы в России-матушке: дураки и дороги. Дороги и дураки,- каждый день думал Никифорыч одно и то же в одно и то же время.- Всего-то две, а все никто и никак не может их разрешить. Одно непонятно. И жить-то не умеем, и работать-то не хотим, и земли-то свои бездарно раздаем, и вообще постоянно дурью маемся - а всё самая большая страна в мире! Парадокс!'
Непонятно было Никифорычу. Всё было непонятно. И гадко было. И жалко было. И обидно было. А больше у него ничего не было. Кроме старой избы.
Вдалеке, нещадно пыля, пыталась ехать какая-то залетная легковушка.
'Вон еще один дурак едет... - продолжал думать Никифорыч,- А что, по таким дорогам дураки только и могут ездить! Умные-то сидят все. Дома. Или повывелись. Куда-то.'
Так думал Никифорыч. А вслух сказал:
– Эх ма... Охо-хонюшки!..
Вслух-то все эти мысли выглядели гораздо короче.
Как отличить русскую деревню от русского города?
В деревне грязь, скажут. Так и в городе грязь.
В деревне мухи и комары, скажут. Так и в городе комары и мухи.
В деревне лифты не работают, скажут. Так и в городе не работают.
Так что, совсем не отличить, скажут?
Да нет, отличить, конечно же. Всё проще. Если одновременно в одном и том же месте грязь, лифт не работает, и только комары и мухи, то это, скорее всего, и есть русская деревня. А если то же самое, но не в одном месте, а рядом друг с другом - то это наверняка русский город. Поняли разницу?
У Никифорыча это всё было в одном месте. И одновременно. В общем, он жил в деревне. Хотя и неподалеку от города.
Жил уже долго, лет десять - десять с половиной. Только не подумайте, что Никифорыч еще мальчик! Нет. Это он последние лет десять - десять с половиной жил в деревне. А до этого пятьдесят лет в городе. Жил, учился, работал. На оборонном заводе главным конструктором.
Работал хорошо. Почетными грамотами мог оклеить весь коттедж генерального директора. Успешно оборонял нас от нормально живущего окружающего мира. А потом стал никому не нужен. Ни этому самому окружающему миру, ни заводу, ни стране, ни, тем более, Пенсионному фонду.
Ведь Пенсионному фонду живется, в общем-то,хорошо. Только вот пенсионеры шибко мешают.
Поэтому, чтобы никому не мешать, Никифорыч, получив право на льготную пенсию (имени 'Пошел на фиг!') решил уехать в деревню. Как истинный представитель древнесоветской интеллигенции.
Долго не мог выбрать в какую именно, все они были примерно на одно лицо и имя. Криворуково, Косорожево, Полоуменки, Вшивобрюхово... Непролазки, Глиногрязевка, Заплуталовка... Почти во всех названиях видны хронические русские проблемы.
