– А под нашими актами никаких подписей, к сожалению, нет, не предусмотрено. И за брак можно не отвечать.
– Да уж, иметь дело с вашими женщинами, это надо пуд накомодных слоников пересмотреть!
– А ты откуда знаешь, неужели общался?
– Представь себе. Был такой факт. Читал как-то один мужик газету с брачными объявлениями, а я мимо пролетал и услышал. Он громко читал, хотя и про себя. Чего там только нет! Вплоть до того, что еще нестарый порядочный мусульманин ищет себе тридцать вторую жену не старше 15 лет для счастливой совместной жизни.
И было там еще такое: 'Мол. симп. дев-ка 20/165/56 познакомится с инопланетянином без вредных привычек для нечастых встреч на его территории.'
Я, конечно, заинтересовался. А что, по нашим меркам вполне ничего: длина 20 километров, возраст 165 лет, удельный вес головы 56 %. Дай-ка, думаю, познакомлюсь.
Галактион отчитал полвосемнадцатой страницы, не заглядывая репродукцией.
'Да уж,- представилось мне,- ничего себе сценка со стороны! Сидит мужик один в комнате, перед ним бутылка, закуска, репродукция и раскрытая книжка 'Целины'. Как раз картина под названием 'Крыша поехала'!
– Единственное, что мне было непонятно в объявлении,- продолжал Галактион,- так это что считать вредными привычками, а что не считать. И какие для этого применять критерии.
Вот например, откручивать хвосты у комет, это вредная привычка или нет? А то вот мне еще нравится перед сном нараспев считать астероиды, это как, вредно?
В общем, слетал, пообщался (Галактион нервно хихикнул), больше на женщин не потягивает.
– Чем же она тебя так доконала?- удивился я,- ты же не материальный, с тебя и взять-то нечего.
– А очень просто. Иметь дело с ею подобными все равно что изысканно обращаться к злющему псу на всех европейских языках по очереди. Кончится одинаково: убежишь, задрав штаны.
Короче, подлетел я, здороваюсь, а сия барышня, не оборачиваясь (хотя что толку), говорит: 'Олежик, если это ты, то можешь убираться, у нас всё кончено'. Я, конечно, говорю: 'Нет, это не он.'
'А с тобой, Димочка,- отвечает,- у нас точно ничего не получится, век мне верхом на 'Запорожце' ездить!'
'Я,- объясняю,- по объявлению.'
'Что ты мне тут блудного пришельца корячишь?!'- оглянулась, а сзади-то никого и нет!
Тогда она одновременно за сигарету-бутылку схватилась и тихонечко так говорит: 'Ну что ж, покажись, покажись-ка мне, зелененький-ушастенький. Мог бы и фотографию сперва прислать.'
Объясняю деликатно так, что внешности у меня, как таковой, нету. Общения, дескать, желаю.
'Так,- говорит,- внешности нет - не проблема, у многих случается, а размеры хоть есть?'
'Есть,- говорю,- 25.' (Она что-то на линейке откладывает.)
'Такой, что ли?- спрашивает,- А не врешь?'
'Да нет,- отвечаю,- не вру, только у нас все размеры в километрах...'
В общем, летел я от нее... Под конец еще спросил: 'Так что же тебе от инопланетянина-то надо?!'
'А по улице,- говорит,- пройтись белым днем, чтобы Нугзарчик посмотрел какого я черта ему предпочла!'
После этого я начал понимать, почему вас на Земле сильным полом называют. Общаться с такими, это ж какую силу надо иметь...
И Галактион уткнулся в книгу, пока я отдувался от хохота.
– Давай-ка лучше чайку попьем,- утирая слезы, предложил я,- а то за один раз прочитаешь всё, на потом не останется, нечем опохмуряться будет. Как насчет Булгакова на десерт? На-ка вот, попробуй.
Галактион отглядел кусочек и похвалил :
– Совсем неплохо. Даже слюнки из глаз.
– Ну и хорошо, кушай на здоровье. Между прочим, как у вас самих обстоит дело с искусством и что оно из себя представляет?
– Интересный вопрос. Если я скажу, что у нас нет никакого искусства, то ты мне наверняка не поверишь, а если скажу, что всё наше существование представляет из себя сплошное искусство, то это будет не совсем точно.
– Зато в отношении нас - на все сто процентов,- встрял я,- Прости, я тебя перебил.
– Ну так вот, суди сам. В сущности искусство - это любая прекрасно выполненная работа, ведь так? Это просто в вашем обиходе укоренилось называть этим словом результаты исключительно творческого труда, да и то не всякого. Но ведь, согласись, разве не искусство на маленьком клочке земли, на котором ничего нет, построить процветающее государство? Или сделать так, чтобы все окружающие, органически тебя не переваривая, пели тебе дифирамбы и выполняли все твои прихоти? Или, наконец, спереть бумажник из заднего кармана подштанников у трезвого человека, одетого в длиннополую шубу?
Так что искусство бывает в самых различных проявлениях. И в жизни, по большому счету, всё делится на искусство, так себе, и ни себе ни людям.
Ты, конечно, можешь спросить, почему тогда я не в состоянии отведать в качестве духовной пищи прекрасно выполненную табуретку, например. Очень просто. Потому что мне нельзя оценить ее качеств, поскольку не могу на нее сесть. Нечем.
Другое дело - предметы, заключающие в себе пищу для ума. Вот такое для нас все равно что для людей ананас (извини за рифму).
– Ничего, бывает.
– А вместе с тем есть прекрасное высшего порядка. К сожалению, для вас такие вещи пока недоступны. Например, рисунок пространства на стыке измерений, или вид бесконечности сверху. А что такое цвет времени тебе, наверное, даже не представить.
– Да уж,- подтвердил я,- не те у нас масштабы. Зато мы ближе вас к микромиру. (Хотя что с того?) Больше чем знание внешности блох и иных паразитов это нам ничего не дает. Бледно живем, расстроил ты меня.
– Ладно, не жалуйся. Везде хорошо, где нас нет. Зато нам недоступны так называемые 'земные радости', опять же общения мало, да и не такое оно, как у вас.
Затем мы с Галактионом плавно перешли к диспуту о смысле жизни вообще и в России в частности, что соответствует второй степени охмурения по утраченной шкале Распутина- Сократа.
Вообще-то, утверждение кого-то из великих о том, что пьянство - это добровольное сумасшествие не совсем верно. В самом деле, когда начинаешь беседу с доктором философии или втеревшим пузырь забулдыгой на научные темы (к чему они в равной степени чрезвычайно склонны), то испытываешь абсолютно одинаковые ощущения.
Этакая сложная смесь желания уйти, полного бессилия, снисходительности, сочувствия и соучастия неизвестно в чем.
