Ночной звонок
Пронзительный звонок разрывал ночную тишину.
— Господи! Ну кого несет ни свет ни заря?
Адвокат Артем Павлов, прогоняя остатки тяжелого зимнего сна, разлепил затекшие глаза и попытался рассмотреть свои наручные часы, вместо того чтобы прекратить мучения телефонного аппарата. Наконец он отложил свой хронометр, так и не поняв, то ли пятнадцать минут оставалось до трех, то ли прошло после девяти, добрался и до звенящей трубки:
— Алло. Слушаю вас…
— Але, сынуля! Это мама!
— Мама? Что такое?
— Что-то случилось с отцом! Он не пришел вечером с работы. Пропал куда-то.
— С отцом? А где он был? Звонил вообще? — Артем, прижимая плечом к уху трубку, натянул брюки и рубашку.
Пунктуальный папа не только никогда никуда не опаздывал, но и предупреждал о любых отклонениях в своем ежедневном рабочем маршруте. Нехорошие предчувствия одолевали все больше и больше, а мама, не переставая, причитала:
— Ой, не к добру все это, сынок. Я накануне сон плохой видела. Ой, не к добру.
— Мама! Прекрати про свои сны! — не выдержав, одернул ее Артем, но тут же смягчил тон: — Мамуля, не волнуйся. Все будет хорошо, сейчас разберемся. Жди на телефоне, — он уже набирал — параллельно — телефон дежурного по городу.
— Дежурный, полковник Малахов, слушаю вас.
— Товарищ полковник, добрый ве… в смысле, доброе утро! Вас беспокоит Павлов Артем Андреевич, адвокат.
— Здравия желаю. Чем можем помочь в столь ранний час?
Полковник явно был настроен доброжелательно, и Артем не стал терять времени.
— Понимаете, странная ситуация… Личная. Мой отец, Андрей Андреевич Павлов, сегодня, то есть уже вчера, не вернулся домой.
— Хм. Понятно. А откуда?
— Он должен был приехать с работы. Работает в районе проспекта Мира. На «Рижской». Проживает за городом…
— Может, тогда лучше с областным ГУВД переговорить? — неуверенно предложил дежурный, но адвокат тут же перебил:
— Нет-нет! В том-то и дело, что за городом, но в Москве. Это поселок с московской юрисдикцией. Городского подчинения. Понимаете?
— Угу, — грустно ответил полковник, потерявший надежду спихнуть это явно обещающее быть проблемным исчезновение отца известного юриста. — Давайте приметы.
— Тридцать второго года рождения, но выглядит лет на десять моложе. Седой, рост сто семьдесят пять. На правой щеке, ближе к носу, родимое пятно размером и формой с сушеную горошину. На подбородке в самом низу косой шрам длиной два сантиметра. Так, еще. На левом ухе возле слухового отверстия небольшой вырост, примерно на пять миллиметров. Это остатки от операции в детстве по удалению так называемой серьги. Что еще?
— Да уже достаточно, господин адвокат, — остановил Павлова полковник, — кажется, уже нашли вашего отца… — Он сделал паузу, вздохнул и неуверенно добавил: — Вы только не волнуйтесь; возможно, здесь ошибка, но человек с похожими приметами ночью доставлен в третий городской морг.
Ступенька
Все произошло быстро и совершенно неожиданно. Едва Андрей Андреевич передал хулигана пассажирам, протиснулся вперед и занес ногу, чтобы шагнуть следом, лысый вдруг освободился от объятий «конвоя» и резко махнул свободной левой рукой. Стальной кулак, затянутый в кожаную перчатку, впечатался в висок старика.
От резкого, неожиданного и очень сильного удара Андрея Андреевича развернуло, он потерял равновесие, уронил изъятый нож и, беспомощно ловя руками потерянный баланс, полетел навзничь вниз с подножки электропоезда.
— Да что ж ты?! — только и успел возмущенно крикнуть он.
ХХРРРЯПС!!! — с жутким хрустом Андрей Андреевич ткнулся головой в обледенелую землю, — последний вагон остановился в том месте, где короткая платформа уже закончилась.
— Готов, Захар. Ноги!
Лысого тянули в сторону четыре руки его подельников, которые все это время ожидали в тамбуре и так неожиданно подключились в самый последний момент. Но Захар не спешил, а завороженно смотрел на открытые глаза старика.
«Зачем? — ясно читалось в застывшем удивленном и негодующем взгляде лежащего пассажира. — Ради чего?..»
— Захар! Захар!!! Валим отсюда. Ты чего залип? Ноги!! Менты! Вон идут вдоль перрона! — Его с силой поволокли от лежащего на земле Павлова.
Лысый, оттолкнул дружков, высвободил руку, отшвырнул ремень в сторону и наклонился к земле. Подобрал нож. Аккуратно сложил его и сунул в карман. Развернулся и пошел в темноту. А перед глазами Андрея Андреевича вдруг пронеслась вся его жизнь: детский концлагерь, холодная и голодная, но счастливая послевоенная Москва, учеба по четырнадцать часов каждый день, МИД и годы тяжкой кропотливой работы, ревниво отбирающей тебя даже у собственной семьи. Он увидел и заново пережил каждый миг бытия — до самого последнего, на выходе из ночной электрички. А главное, он откуда-то знал, что умер.
«И что дальше?»
Многие годы безверия не позволяли Андрею Андреевичу ни бояться ада, ни рассчитывать на райские кущи. Но какое-то новое чувство уже подсказывало ему, что все только начинается.
Опознание
Профессия накладывает свои требования на каждого специалиста: хирург должен оперировать тяжелобольного человека, спасатель — доставать застрявшего в вентиляционной шахте сорванца, а адвокат — участвовать вместе со своим подзащитным в опознании. И все эти люди почти «на автомате» и достаточно качественно исполняют свою функцию — до тех пор, пока эта ситуация не касается их лично. Артем, десятки раз проходивший через процедуру опознания и инструктировавший своих клиентов, как себя вести и на что обращать внимание, сегодня совершенно растерялся. Он быстро приехал в указанный дежурным по ГУВД морг, а теперь в ужасе и полном замешательстве стоял перед телом отца. В том, что на вывезенной каталке лежал именно А. А. Павлов, не было никаких сомнений. Сомнения были в том, что все происходящее не кошмарный сон, а жестокая явь.
— М-м-м…
Врач-патологоанатом уже минут десять переминался с ноги на ногу, не смея потревожить молчащего адвоката. Он погрозил кулаком двум медсестрам, которые выглядывали из-за двери, перешептываясь и указывая на Павлова. Девчонки давно привыкли к постоянному соседству со смертью и не замечали ее, а вот заехавшая знаменитость — это было целое событие. Врач кашлянул:
— Э-э, Артемий Андреевич, с вами все в порядке?
