Игорь Петрович улыбнулся:
– Дело ваше лопается, Брагин. Гнилыми нитками шито.
Брагин охотно кивнул:
– Все так. Только вы, наверное, хотели сказать, не «ваше», а «мое» дело – дело подсудимого Лущенко.
– Пусть так, – согласился мэр.
– Да-да… – задумчиво произнес Брагин, – лопается. Вот только Куксо…
Игорь Петрович покачал головой:
– Куксо не имеет ко мне отношения.
– Зато к Алене Игоревне имеет, – зло и весело парировал Брагин. – И, знаете, перед тем, как сбежать, он мне многое рассказал и даже написал. Например, вот это.
Брагин показал мэру листок с криво написанными рядами цифр, и Лущенко пожал плечами: он понятия не имел, что это за цифры. Может, счета, а может, статистические данные о миграции лосося. Мэр этих цифр не боялся.
И тогда Брагин сказал что-то непонятное:
– Чирков ее сдал.
Лущенко растерянно моргнул:
– Что вы сказали?
– Я сказал, что Чирков сдал Алену Игоревну. Лично Сериканову позвонил и лично Сериканова вздрючил. За нерешительность.
Лущенко, не веря, тряхнул головой:
– О чем вы говорите? При чем здесь Чирков и… моя жена?! При чем здесь вы, наконец?!!
– О-о-о, как вы завелись, – усмехнулся Брагин, – горячо… горячо.
Игорь Петрович принужденно рассмеялся:
– Вы плохо знаете приличных людей, Брагин. Слишком долго в грязи… И вообще, Чирков бы не сдал ее ни за что. Они вместе начинали. Не все, но очень многое. Они учились вместе, наконец!
Брагин выпятил губы и весело, по-детски, с треском пропустил меж них воздух.
– Пр-р-р-р… Не кипятись, Лущенко.
– На «вы», пожалуйста, – жестко одернул его мэр.
Но Брагин как не расслышал.
– Да, я… в грязи, – тоскливо глянул он в окно, – а потому я знаю людей. Все всех сдают. Чирков сдал Алену. Алена сдала мужа. А адвокат сдает обоих.
Игорь Петрович насторожился:
– Какого мужа и какая Алена сдала? Вы о ком вообще?
Брагин печально вздохнул, полез в нагрудный карман и швырнул на стол пачку фотографий:
– Это они с адвокатом на вашей даче.
Внутри у Лущенко оборвалось. Прямо перед ним была Алена. Она сидела в плетеном кресле, поджав под себя ноги. Футболка, брючки-бриджи, загорелые холеные руки, плечи, ноги. Открытое классическое лицо. Игорь Петрович видел ее такой в самые лучшие их минуты. Он видел, чувствовал, узнавал даже этот легкий теплый ветерок, залетевший на веранду, что гладил ей лицо и волосы. Но напротив сидел адвокат Павлов, и в его глазах Лущенко без труда читал то, за что можно было и набить…
– Там, внутри, нам, конечно, съемка не удалась, – проронил Брагин.
– Что? – поднял глаза мэр.
– Не удалась, говорю, съемка, – деловито пояснил Брагин, – по техусловиям. Да и свет они не включали…
– Что?
Брагин покачал головой:
– Я не буду говорить вам то, чего не знаю. Я – опер. Я работаю с фактами. А факты, увы, таковы, что все сдали всех. На вас уже все давно готово. Алену, видимо, посадят под арест месяца через два-три, ну, а там уже от нее будет зависеть.
Лущенко поднял глаза:
– Как – под арест? Что вы такое говорите?
– Да-да, под арест. А она беременна…
Лущенко открыл рот, да так и замер, а Брагин хмыкнул и сгреб фотографии со стола.
– Не знаю, правда, от кого – от вас или… от этого. Не скажу. Но тест у нее по срокам как раз на время вашего ареста показывает. Кстати, она вам раньше не изменяла? Это впервые?
В глазах у Лущенко помутилось.
