– Позвольте полюбопытствовать?
– Постановлением горсуда признано проведение шествия гомосексуалистов и лесбиянок, извините, невозможным. Невозможным, так как в соответствии с Конституцией при реализации этого права должны быть обеспечены права и свободы всех граждан.
Чирков удивился еще больше:
– А чем же, извините, мирное шествие нарушает права граждан?
Лущенко язвительно усмехнулся:
– Власть не может гарантировать безопасность самих участников шествия. А раз не может, то целесообразно, в их же интересах, не выпускать такое шествие на улицы города.
– Хм! Ловко. Хорошие юристы у вас. Постарались.
– Да уж потрудились. Даже председатель горсуда и та согласилась.
Чирков некоторое время помолчал.
– И ваши городские меньшинства с этим тоже согласились?
Лущенко проводил взглядом колонну акробатов.
– Честно говоря, я особой активности не наблюдаю. Ну так, завесили город подсолнухами. Правда, клей хороший. Еле отскребли.
– Вы меня удивляете все больше, – признал Чирков. – А чем вам не нравятся подсолнухи?
Лущенко вспомнил, как это было, и криво улыбнулся:
– Станислав, вы знаете, я был как-то раз с думским визитом в Нидерландах. Смотрю, а у одного из депутатов стоит в горшке подсолнух. Небольшой, но явно настоящий подсолнух.
– Интересно. А зачем? Спросили?
– Спросил. И вот что он мне говорит. Мы, говорит, партия гомосексуалистов и лесбиянок. А подсолнух – потому, что все семечки, они бесполые, одинаковые. А все мы сидим на одном большом стволе. А ствол толстый и крепкий, как… сами знаете что.
– Хм!…
– Вот такая, Станислав Георгиевич, символика… – вздохнул мэр и прищурился.
В конце проспекта появились первые шеренги демонстрантов с большими плакатами в первых рядах. И было там что-то…
– Извините, Станислав Георгиевич…
Плакатов было три. Первый изображал широкую радугу, поперек которой шла надпись «STOP HOMOFOBIA!!!». А на втором мощные руки держали толстый ствол распустившегося подсолнуха.
– Что?!! – вскочил мэр.
– Звоните, если что… – проронил в трубку Чирков. Лущенко вдруг услышал смешок, а затем долгие частые гудки.
А тем временем колонна приближалась. Семечки подсолнуха выстроились в две черные буквы «ГС», по лепесткам шла надпись: «ГЕЙ-СИЛА – GAY POWER».
И, наконец, третий плакат, небесно-голубого цвета, призывал: «МЫ ВСЕ – БРАТЬЯ! Я – ВАШ БРАТ!»
– Господи Боже! – охнула рядом Алена. – Смотри, Игорь! Как его туда занесло?!
Лущенко прищурился. Третий плакат нес Вася Сабуров. Широко улыбаясь и помахивая плакатом, Пол- Ален отыскал глазами на трибуне сестру, явно обрадовался и замахал плакатом что было сил.
– Мама дорогая… – выдохнул мэр.
Он уже видел то, чего пока не видела потрясенная закидоном братца Алена.
На перекресток с перпендикулярной улицы выходила колонна крепких ребят в одинаковой полуспортивной одежде. И встретиться, а точнее, столкнуться в центре перекрестка они должны были от силы через 10—15 секунд.
Зачистка
Начальник службы безопасности мэра Иван Иванович Свирин первым оценил обстановку, грозящую взорваться каждую секунду. Он рванулся с трибуны к выходу. В три прыжка добежал до оцепления, на ходу вызывая по рации ответственного дежурного по городу, который обеспечивал проведение мероприятия.
– Второй, Второй! Говорит Трибуна. Ответь!
– Второй на связи. Слушаю вас, Трибуна!
– Срочно убирайте первую шеренгу! Срочно! Это приказ хозяина!
– Что случилось, Трибуна? Повторите. Кого убрать?
– Всех убирай! Срочно! Всех убирай! Первая шеренга! Действуй быстрее!
– Есть! Я Второй, вызываю Орлят! Орел-1, Орел-2, Орел-3, Орел-4, Орел-5. Всем внимание! Срочно принимаем первую шеренгу. После прохода трибуны принимаем! Валите их, Орлята! Срочно! Как поняли?
– Второй, я – Орел-1. Понял вас. Работаю сам. Нужна поддержка сзади и от трибуны. Кто рядом – ответьте!
