«А главное, цифра счастливая…» – неслышно хихикнул в ладонь судья.
Настроение поднялось мгновенно, ну а к завершению художественного прокурорского чтения Колтунову стало совсем хорошо. Эпиграммы выходили сами собой, и судья написал их почти на всех участников процесса и в конце концов добрался даже до симпатичной журналистки из «Вечернего города». Та старательно записывала каждое прокурорское слово.
Прокурор тем временем дошел до патронов, едва ли не показывая в лицах, как каждый из этих патронов может унести человеческую жизнь, и был настолько убедителен, что даже судья на мгновение оторвался от своего увлекательного занятия.
У Лущенко имелись разрешения на хранение целых трех охотничьих карабинов, а потому и своих, штатных патронов было предостаточно. Но эта, изъятая на даче у мэра коробка оказалась особенной.
– К сожалению, – констатировал прокурор Джунгаров, – следствию не удалось выяснить, каким именно образом эти боеприпасы попали к Лущенко домой. Ведь в гражданском обороте они запрещены!
Зал заволновался. Все понимали, что вменяемое мэру незаконное приобретение и хранение таких патронов означает срок.
– Возможно, следует продолжить расследование хищения этих патронов! – патетически воскликнул Джунгаров, но тут же поймал испытующий взгляд судьи и уткнулся в обвинительное заключение.
Колтунов еле заметно покачал головой и разразился новой эпиграммой:
Судья лучше остальных понимал, что деться мэру некуда. Потерпевшие от мэрского самоуправства предприниматели рвались давать изобличающие показания, свидетели были тщательно подобраны. Порядок слушания дела утвержден.
Жертва
Когда начался допрос потерпевших от Лущенко, зал заполнился депутатами.
Они постановили дежурить на каждом заседании по трое-четверо, чтобы затем освещать процесс в законодательном собрании, а по сути, просто рассказывать, как там и что. Всем было ужасно любопытно, как засуживают мэра города.
В углу скромно примостился незаметный молодой человек. Настолько незаметный и настолько скромный, что сразу же привлекал к себе внимание и не оставлял никаких сомнений в своей ведомственной принадлежности. В этой конторе тоже решили посылать своих представителей на суд.
Лущенко занял место за решеткой. Павлов – впереди него на скамейке.
Рядом с Павловым – его сосредоточенный помощник, с папками копий материалов дела. Ну а прокурор Джунгаров расположился напротив и демонстративно читал утреннюю газету. Он видел, что, несмотря на все финты адвоката, процесс идет прекрасно, и уже представлял себя в новеньких генеральских погонах, которые, по всем приметам, должен был получить сразу же после того, как сядет Лущенко.
Наконец, в длинной мантии, свежих подворотничках и манжетах, в зал вплыл Колтунов.
– Прошу всех встать, суд идет! – привычно скомандовала секретарь Аня и тут же опустилась на стул рядом с судьей и принялась за стенограмму.
Странным образом до сих пор не все суды страны оборудованы звукозаписывающей аппаратурой, которая не только экономит время и силы, но – главным образом – не дает возможности пренебрегать протоколом заседаний и тем более «править» его под нужное решение.
– Садитесь, – разрешил Колтунов, разложил папки и открыл заседание.
Отбор лиц, готовых утопить в лице Лущенко своего конкурента или оппонента, велся тщательно. В прокуратуру приглашались практически все, когда-либо встававшие на пути Лущенко. Это были люди и фирмы, обиженные или обойденные вниманием. Были и откровенные неудачники и завистники.
Обвинение отдавало себе отчет, что подобный коллектив пострадавших будет смотреться смешно. Поэтому решили создать группу из пяти-шести лиц разного плана, отобрав самых проверенных и внушающих общественности жалость и сострадание. Именно такой была Зоя Ивановна Каштанова, бессменный руководитель магазина «Зарница». Ветеран труда, общественница, застрельщик кооперации, она была одной из первых, с кем избранный мэр сразу же вошел в непримиримый конфликт.
– И вот, значит, мы приватизировали магазин, развернули торговлю, пережили все кризисы и деноминации, – описывала свой трудовой путь Каштанова. – Решили копить деньги на новый магазин. Ну, один магазин – хорошо, а два – еще лучше. – Зоя Ивановна перевела дух и одернула чуть помявшуюся кофточку. – Написали, значит, письмо. Прямо мэру Лущенко. Он почитал и ответил, что свободных площадей в городе нет. Ну, отказал, значит. Тогда мы сами нашли помещение. Это бывшая контора, сейчас в заброшенном состоянии. Подписали договор с городом на аренду. Обрадовались. Два дня только отмечали!
Колтунов заворочался в кресле.
– Ну, вот же народ! – шутливо посетовал он. – Меня никто не пригласил! Я бы вообще с удовольствием пришел.
– Да кабы знать вас тогда-то?! – развела Каштанова руками. – Месяц отмывали, чистили, приводили в порядок и ремонтировали. Завезли товар, не успели оглянуться – уж год прошел. А тут, значит, извещение приходит по почте. Так и так, договор аренды закончен, помещение забираем, вывозите магазин.
Потерпевшая схватилась за лицо и закачала головой, словно снова и снова переживая тот отчаянный момент.
– Я бегом в администрацию районную. Там говорят, иди в город. Метнулась туда. На прием к нему вон, – Каштанова, не глядя, махнула в сторону решетки. – Мне говорят, ждать нужно месяц. Очередь. А как ждать-то, когда уже выселяют?! Побежала к адвокату. Тот говорит, давай денег, и все решим. Дала. Ничего не решил, а только все запутал. Тогда я сама пошла в суд, посмотрела там на доске образцы. Ну и написала, как могла, этот иск…
Кто-то широко, со смаком зевнул.
