склонах холма, среди олив паслись овцы.
– Идемте, мессир, – выйдя из хижины, громко позвал проводник. – Вас ждут.
Вот и славно! Довольно потерев руки, протопроедр быстро зашагал по тропе.
Плетеная изгородь, чистенькие, беленые стены, черепица, беседка, увитая виноградной лозой, даже небольшой пруд с гусями и утками – этакая пастораль. Красиво!
И девушка вышла навстречу красивая – ничуть не похожая на старуху-колдунью юная рыжеволосая нимфа. Аннушка.
По тому, как она поглядела на Селимио, опытный в подобных делах Алексей сразу смекнул, что и здесь не обошлось без взаимного чувства. Там – Селим, тут – Селимио… Аттрактор, однако – если брать теорию нелинейных систем!
– Меня зовут Анна, – девушка поклонилась. – Се… мне сказали, вы ищете бабушку Гаркатиду?
– А что, она живет не здесь?
– Нет. Но тут, рядом. Я провожу…
– Хорошо, – галантно кивнул протопроедр и усмехнулся: провожатых, однако, все прибавлялось: сначала – Селимио, теперь вот – Аннушка.
Алексей улыбнулся как можно шире:
– Ну, веди же меня, прекрасная незнакомка!
– Ой, – девушка неожиданно смутилась и внимательно посмотрела на гостя. – А я вас, кажется, знаю. У меня очень хорошая память на лица. Очень-очень хорошая.
– Вот как? – протопроедр не знал, что и думать.
– В прошлом году вы покупали у меня латук, господин. Помните?
– М-м-м… – молодой человек пожал плечами. – Смутно.
– А я вот помню… Ну, идемте. Только помните, бабушка Гаратида не очень-то любит чужих.
Обогнув оливковую рощицу, они подошли к большому дубу, этакому патриарху, росшему в окружении молодых дубков. Около дуба, на старом пне сидела крючконосая смуглая бабка в коричневом шерстяном переднике и белой тунике до самых пят.
– Здравствуй, бабушка! – еще издали закричала Анна. – Тут к тебе…
– Знаю. – Повернувшись, старуха махнула рукой. – Я все знаю… – И посмотрела на Алексея: – Знаю, зачем пришел. Ты иди, иди, Аннушка, мы тут потолкуем.
– И что? – протопроедр усмехнулся. – Ты можешь открыть?
– Мануил? – старуха вскинула голову. – Хочешь влиять на Луку Нотару?
– Хочу восстановить справедливость.
– Там мальчик жив… пусть опозорен, но жив. А здесь – умер.
– И что, нельзя поменять?
– Можно, – старуха вдруг улыбнулась. – Почему же нельзя? Нельзя живым… Оттуда и отсюда – кто-то должен умереть. Нельзя живым вместе. Разным живым. Разным, но одним.
Несмотря на несколько запутанную речь, Алексей прекрасно понял колдунью. Впрочем, он давно уже это знал. Нельзя долго жить в одном мире двум одинаковым людям, фактически – одному, одной и той же личности. Кто-то должен уйти, умереть. Такой вот аттрактор.
Черт побери! Похоже, это знал и Родинка, ничтоже сумняшеся убивший себя самого… то есть себя этого… здешнего… Зачем? Значит, зачем-то нужно было.
– Ты задумал благое дело, – Гаркатида качнула головой. – Я помогу тебе. И даже не попрошу взамен ничего. Достаточно уже и того, что ты спас Аннушку… там, в том мире…
– Вот, спасибо! – обрадованно воскликнул Алексей. – Когда же я смогу…
– Подожди! – колдунья повелительно взмахнула рукой. – Никогда не нужно спешить, парень! Особенно в таком деле. Ворота откроются в пятницу… и ровно через десять дней. Не успеешь – останешься там…
Протопроедр сдержал усмешку – все да не все знала колдунья! Имелся у него и запасной выход – там, на Черном болоте.
– Мальчишку ты можешь перетащить только здесь.
Ох ты, уела бабка! Ладно, здесь так здесь. Десять дней – не так уж и мало.
– Но не так уж и много. И помни, – Гаркатида погрозила указательным пальцем. – Не только ты один знаешь о воротах.
– Роман Родинка, – негромко произнес Алексей. – Он?
– Сам знаешь, что он.
– А зачем ему?
– Только он знает. И, может быть, та… Но ты не должен спрашивать ее ни о чем! Не будет мешать – и то хорошо.
Молодой человек кивнул, прекрасно понимая, кто это – «та»… Та же бабка Гаркатида, но – там.
– Ты сказала, ворота откроются в пятницу… а когда именно?
– Ночью. Ближе к утру.
– А…
– Ты прекрасно знаешь – где.
– Понял. Спасибо. Ухожу.
Вежливо поклонившись, Алексей повернулся и быстро пошел прочь, к белеющей неподалеку хижине. Аннушка и Селимио миловались в беседке – сквозь желтую виноградную лозу сверкнуло обнаженное плечо…
– Нет, нет, не сейчас, милый… увидят…
– Да ну… думаю, они там еще долго проговорят…
Молодой человек не стал мешать влюбленным, обойдя хижину, спустился вниз, к морю, где у причала, среди прочих судов, покачивалась и нанятая им…
Глава 16
Зима 1454 г.
Константинополь – Стамбул
Стекаются суфии слева и справа давно, —
Дверь за дверью, за улицей улица:
«Где же вино?»
…лодка.
Он прошел в ворота на раз! Просто вошел в пекарню г-на Филоса позднею ночью. Естественно, владелец пекарни был предупрежден о том, что его собственность будет сегодня ночью использована для устройства засады ведомством сыскного секрета эпарха. Был поставлен в известность, да и конечно же ничего не имел против… Попробовал бы поиметь! Впрочем, черт с ним…
Алексей непроизвольно вздрогнул, когда за ним закрылись ворота. Повеяло холодом. Узкое пространство пекарни охватил мрак… внезапно разорванный яркой вспышкой свечи.
Свеча дрожала.
– Кто здесь? – таким же дрожащим голосом громко спросил кто-то. – Кто? Я сейчас позову на помощь! Эй, эй…
Протопроедр ухмыльнулся, узнав тестомеса. Того тестомеса… оттуда…
– Лучше молчи, Фимка!
– Что? Кто? – парень поднял свечку повыше. – Господи! Неужто ты, Александр?!
– Я…
Алексей хорошо помнил, что был здесь известен как нищий философ Александр из Эпира.
– Ты что же, сбежал из…
– Помолчи!
– Молчу, молчу… Тебя ищут! Давно уже ищут, с осени…
– И ты конечно же донесешь, – недобро прищурился Алексей.
– О нет, нет… – тестомес, похоже, здорово испугался и готов уже был броситься на колени.
– Ладно, черт с тобой, доноси, – протопроедр подошел к воротам. – Только предупреждаю, это ведь именно тебя обвинят в том, что ты предоставил мне убежище. Иначе как бы я попал в пекарню? Дверь-то заперта изнутри.
