чалме… Турок, что ли?
– Какой еще турок? – Алексей устало опустился на скамью.
– Сам посмотри. И вон, узоры какие-то…
Узоры? Точно – узоры… И действительно – турок в чалме, с саблей. И полумесяц, и арабский вензель – «Мехмед Фатих»!
Черт побери! Так и пряника такого не должно было быть – но ведь вот он!
Алексей встрепенулся, бросился было бежать, да потом сообразил, что поздно – по велению императора все питейные заведения Константинополя закрывались с наступлением темноты, за чем пристально следили специальные городские чиновники…
Да и жена…
Вышла из спальни, где кормила грудью недавно народившуюся дочку… вторую уже, первая – почти уже трехлетняя Елена играла сейчас с Сенькой. Дочки – вылитая матушка – такие же синеглазые, да и волосы… Алексей надеялся, что будут, как у матери – вьющиеся, золотые…
Супруга, любимая жена, поправив длинную столу, уселась на скамью рядом, обняв мужа за шею. Прижалась щекою, тихонько спросила:
– Устал? Не отвечай… вижу… Сейчас уложу детей. Фекла отпросилась на сегодня – брат у нее приехал из Мистры.
Фекла – это была нянька… Теперь понятно, почему дети так поздно не спали…
Однако ж и Ксанфия, хоть и аристократка, а с детьми справлялась ничуть не хуже няньки… укачала одну, уложила другую, третьего… Села на край кроватки, запела тихонько песню:
Алексей усмехнулся: его песню пела, «Арии», группы, которую обожал когда-то. Еще там, в том мире, подростком будучи… Да, собственно, там, в окрестностях Мценска, и остался Лешка… Тот, другой, двойник… И кто же из них настоящий? Алексей давно уже был склонен считать, что – тот. Хотя, признаться, тянуло, тянуло в прежнюю жизнь – выпить с ребятами пива, сходить в сельский клуб на дискотеку, или – в город, на тот же концерт. На тракторе прокатиться по колхозным – вернее, бывшим колхозным – полям… Алексей – Лешка – сирота был, в детском доме рос… а вот семью обрел здесь. И все был готов заради семейного счастья сделать. И – хотя и тянуло иногда туда, в будущее – вспоминал о нем все реже и реже. Как-то не до того было. Хотя знал, как уйти – в Верховских княжествах, у черного леса – большое село Амбросиево. Рядом, в лесу – болото, и там – старый пень. Это и есть – выход, и – он же – вход. Только вот никогда не угадаешь заранее – удастся ли туда-сюда выбраться? Бабка Федотиха знала, как… только не все рассказывала. Рыскал уже меж временами Алексей, бывало, да только не своей волею, а по самой крайней необходимости. Боялся вот теперь, что такая необходимость опять настанет. Акче вот, пряник… Как говорится – не дай-то бог!!!
Уложив детей, подошла Ксанфия, обняла за шею:
– Любимый…
Ах, как повезло Алексею с женой… красива, умна, решительна, во многих – скажем, в финансовых – делах куда больше мужа смыслит.
– Ксанфия… Какое у тебя красивое платье…
– А! Наконец увидел, – молодая женщина улыбнулась, качнула золотыми – с изумрудами – серьгами. – Владос заходил… как всегда, тебя не дождался.
– Жаль, что не дождался, – протопроедру было приятно услышать о старом дружке. – Как он там, рыжий пройдоха? Не женился еще?
– Ой, не сглазить бы! – Ксанфия перекрестилась на висевшую в углу икону. – Вроде как собирается.
– Собирается?! – вот уж чем Алексей был удивлен. – Интересно, и кто же избранница?
– Какая-то молодая вдова, я не спрашивала… Кажется, у нее торговые склады в гавани Юлиана.
– Склады? Это хорошо… Я смотрю, наш приятель невесть кого в невесты не выбирает… Как, скажем, ты – в мужья.
Ксанфия засмеялась, поцеловав мужа в губы:
– Ты был такой статный, красивый… Я сразу влюбилась!
– Был? Ха, а сейчас, конечно, обрюзг, постарел…
– Шутишь все… Служба у тебя такая, нервная – вот и не постарел.
– Сколько ж лет прошло с нашей первой встречи? Помнишь, там, во Влахернской гавани… Лет двенадцать уже?
– Больше… Я купалась с подружками… тут ты…. Кстати, Арсений вчера выспрашивал – где мы да как познакомились… Интересно ему… Кстати, мы еще не познакомились с соседями.
Алексей погладил супругу по спине, нащупывая завязки платья:
– Думаешь – надо?
– Конечно, надо… иначе не вежливо… Ой, что ты делаешь!
– Снимаю с тебя платье!
– Так осторожней же, не порви… Наш Сенька, кстати, уже познакомился с соседским мальчиком… тот старше, но, кажется, умненький и из хорошей семьи.
– Ты его видела?
– Нет, Сенька рассказывал… Ой, щекотно!
– Ага-а-а!!!
– Ну, щекотно же… Дети проснутся!
– Да не проснутся… ну иди же сюда… иди…
– Что, прямо здесь? Ах, супруг мой…
И сразу куда-то делась усталость, исчезло, ушло, растворилось накопившееся за день напряжение, а бурный восторг обладания прекраснейшей женщиной на свете сменился тихой, но сильной радостью…
– Ксанфия, родная… Как же сильно любит меня Господь, соединивший нас…
Поднявшись с лавки, они ушли в спальню, снова предаваясь любви, и заснули лишь под самое утро в тесных объятьях друг друга…
– Ксанфия… – шептал Алексей во сне. – Милая моя… родная…
Их разбудила служанка, Фекла. Войдя во двор, она о чем-то расспорилась с привратником-мажордомом. Тот чем-то был виноват – то ли купил у молочника не то молоко, то ли у рыбника – не ту рыбу.
– Лобанов, лобанов надо было брать! – громко упрекала служанка. – А что это у тебя?
– Скумбрия.
– Вижу, что скумбрия! Что мне с ней теперь делать? Я лобанов хотела пожарить в масле…
– Так жарь скумбрию!
– Скумбрия-то не так вкусна получится!
Подойдя к окну, Алексей распахнул ставни, с нежностью обернувшись на спящую жену. Краем уха услышал, как Фекла поднялась наверх, успокоив плачущих дочек. Улыбнулся…
А Ксанфия, вдруг вскрикнув, проснулась, широко распахнув глаза! Села на ложе, похоже, ничего не понимая, а вид у нее был… несчастный, испуганный…
Протопроедр поспешил успокоить супругу – прижал к себе, обнял, погладил:
– Что? Что, родная? Приснился дурной сон?
– Вот именно, что дурной! – Ксанфия наконец-то пришла в себя и перекрестилась. – Господи, пойду сегодня в церковь, помолюсь, поставлю свечку…
– В Святой Софии храм или в нашу, ближнюю, Фрола и Лавра?
– В нашу-то я и так каждый день хожу. Нет, нынче в церковь Хора пойду, к монастырю, к гавани… Мы же венчались там…. Там и молиться буду… От всякой напасти!
Ксанфия обхватила себя за плечи руками, задышала тяжело, побледнела даже…
Алексей успокоил:
– Ну, ну… что приснилось то?
– Гнусь всякая! – женщина передернула плечами. – Бр-р! До сих пор жуть берет… не верю, что и проснулась.
– Расскажи.
