надо думать, очень близок к «кодексу Хаммурапи», если только в точности не совпадал с ним.
Хотя основной первоисточник этого времени, Прокопий, явно апокрифичен, в сообщаемой им информации имеются, по–видимому, зерна истины. Так, например, Прокопий сообщает, что жена Юстиниана императрица Феодора была в молодости циркачкой и знаменитой проституткой, впоследствии «обратившейся к церкви». Это явно следует понимать так, что Феодора занимала в тогдашней церкви ничуть не унизительный и не позорный пост храмовой диакониссы, одаривавшей «во имя господа» богомольцев своей любовью. Только тогда становится понятным как проститутка стала императрицей.
Строительной деятельности Юстиниана приписываются несколько храмов, в том числе величественная Айя—София. Неясно, верна ли эта информация. Однако об архитектуре времен Юстиниана (или, по крайней мере, об одном ее направлении) мы можем судить с полной достоверностью по Дендерскому храму.
Седьмой век
В этом веке в религиозной сфере происходят три важнейших события.
В Риме, где все чаще появляются паломники из северных «языческих» стран, на повестку дня впервые ставится вопрос о миссии, т.е. о распространении «света веры» среди язычников. Прежде принадлежность к церкви предусматривала принадлежность к империи, и считалось, что представителям чужих народов делать в церкви нечего. Впоследствии сторонники этой точки зрения дали начало иудаизму.
Поскольку экономика и статус Рима зависели почти исключительно от числа посещающих город паломников, его руководители не могли согласиться с этой точкой зрения и выдвинули противоположную идею «всемирной церкви». К апостолу Петру был добавлен апостол Павел как выразитель этой новой идеи и распространение христианства по миру началось.
Вторым важным событием был первый выход на широкую государственную арену евангельской идеологии, являвшейся ранее верой греко–язычных низов и оппозиционных проповедников. Надо думать, что в это время уже существовали ранние, до нас не дошедшие, Евангелия («книги завета» Иосии– Гераклия), а известное нам Евангелие Марка было написано только в конце VII века.
Третьим важнейшим событием (по–видимому, тесно связанным со вторым) явилось отпадение к агарянству юга Ромейской империи. В результате прежде единая империя распалась идеологически, а значит и политически, на два государства: империю и халифат.
В соответствии со «староверческим» характером агарянства в халифате в качестве официального языка сохранился прежний сирийско–египетский диалект, превратившийся позже в «классический» арабский язык. В империи же пальма первенства стала постепенно переходить к греческому языку, на котором были написаны священные книги новой веры. Первой ласточкой в этом направлении было принятие Гераклием греческого титула базилевса.
В этом же веке, по–видимому, завершается предварительное составление ветхозаветного канона (подвергавшегося тем или иным Исправлениям вплоть до XIV—XV веков).
Мы видим, что значение седьмого века вполне сравнимо со Значением века четвертого.
Восьмой век
Осуществленная Гераклием церковная реформа не могла пройти безболезненно и в самом Константинополе. Весь восьмой век и первая половина девятого века заняты религиозно–политической борьбой, потрясшей самые основы государства. Следуя своей практике умалять значение и смысл религиозных реформ того времени, церковники, а вслед за ними и светские ученые, квалифицируют этот период как период борьбы за и против почитания икон. На самом же деле, это был период становления евангелического христианства в противовес прежнему «вакхическому» вероучению.
Междоусобица в империи вызвала массовую (исчисляемую десятками тысяч) эмиграцию духовенства в Индию, куда еще ранее были заброшены зерна христианского монотеизма. Это дало толчок развитию там индуизма и буддизма.
В это время в Византийской империи получает идеологическое обоснование моногамная семья, а полигамия начинает преследоваться. Запрещаются смешанные (мужские и женские) монастыри. (Постановление седьмого вселенского собора 787 года в Никее).
Римская церковь отделяется от византийской, и Рим впервые получает политическую свободу, которую, впрочем, он сразу же оказывается вынужденным отдать франкским королям.
В конце VIII века власть в Византии переходит в руки императрицы Ирины. Появление на троне женщины явилось тогда поразительным новшеством, нарушающим все каноны. Надо думать, что в идеологическом отношении это сыграло большую роль. Через пятьдесят лет (уже в следующем веке) женщина попадает на трон и в Риме.
Пребывание Ирины на престоле (и значит, отсутствие императора мужчины) дало Карлу Великому юридическую зацепку для объявления себя императором, поскольку по тогдашним представлениям на земле мог существовать только один император (как на небе один бог).
Девятый век
Фактическую же возможность стать в первый год IX века императором «римлян» дало Карлу церковное отделение Рима от Византии. Тем самым на Западе возникает (по–видимому, впервые) своя собственная «Римская империя». В целях создания идеологической основы новой империи резко усиливается и, по мере сил, унифицируется зародившийся еще ранее поток легенд о бывшем в прошлом «императорском величии» Рима с подчеркиванием якобы ведущей первоначально роли Запада. Легенд об его «республиканском» прошлом еще нет; они не требуются.
К середине IX века наступает определенное религиозное равновесие. В Ромейской империи побеждает евангелическое, моногамное христианство, что обеспечивает ей «период несравненного величия» ([54], стр.71). Рим пока остается верен прежней, полигамной вере, лишь несколько подправленной паулинизмом. Староверие в форме агарянства сохраняется и в халифате. По–видимому, к этому времени агарянство также принимает «принцип всемирности». Его отличие от римской веры лежит, главным образом, в политической плоскости. Следующее крупное разветвление христианства составляют староверы, не принявшие принципа всемирности. Они сосредоточены, в основном, в Италии (северной и, возможно, южной) и в Испании, не образуя отдельной государственности.
Представители всех этих течений, хотя и ощущая свою обособленность, все же полагают себя единоверцами, почитающими одного и того же Бога. Их окончательное обособление в четыре отдельные церкви (две из которых даже потеряли звание «христианских») является делом будущего.
Десятый век
По оценке Диля это был период, когда Византия приобрела «ни с чем не сравнимый блеск» ([30], стр.74). На юге ее граница была отодвинута до Евфрата и Тигра, а на востоке она включала в себя Армению и Иверию. Большую роль в империи стали играть армяне; они давали ей солдат, полководцев,
