Внезапно — тут музыка смолкала — на поляну выбегал молодой человек в футболке и шортах и, обращаясь к зрителям, громко объявлял:
— Средство найдено! Это чудодейственный крем…
Произнеся название крема, он доставал из кармана баночку, открывал ее и протягивал женщине. Та легонько зачерпывала крем указательным пальцем, а потом прикасалась к своему лицу, которое оператор показывал крупным планом. Морщины тотчас же разглаживались, и пожилая женщина становилась молодой.
Толику, говорил Арчи, рассказывали, что, просмотрев ролик, директор два часа не мог прийти в себя. Он глотал успокоительное и кричал, что болонка его тещи, — да нет! даже жопа этой болонки! — сняла бы и то лучше, и что пусть этот кретин Толик на глаза ему больше не показывается.
Толику пришлось уволиться, и полгода он сидел дома без работы. Потом тот же московский рекламщик устроил его на колбасное предприятие в рекламный отдел, заместителем директора.
— Толик сказал, работы там почти нет, — закончил Арчи свой рассказ, — народ колбасу всегда покупает. Знай сиди себе, получай зарплату и бумажки перекладывай.
— А мне понравилась идея клипа! — сказал я.
Арчи поглядел на меня с укоризной:
— Андрюша! Не разочаровывай нас! Кстати, дорогие мои! Завтра, — Арчи открыл холодильник и достал оттуда бутылку красного вина, — мы будем иметь счастье лицезреть лучшую половину Толика.
— А это счастье, стало быть, будет весь вечер иметь нас… — мрачно съязвил Перельман.
— Андрюша, там рядом с тобой штопор. На подоконнике.
— Он что — с женой придет? — спросил я, протягивая Арчи штопор.
Арчи взял штопор, скептически вздохнул, принялся было открывать бутылку, но вдруг остановился и поднял голову в мою сторону.
— Чего? — не понял я.
— Понимаешь, Андрюша, когда люди достигают такого положения в обществе, как Толик, они ездят в гости не с женами, а с любовницами. Законными любовницами. Так что Толик привезет к нам свою подругу. А жена его дома сидит, с ребенком нянчится.
— У него есть ребенок?! — с ужасом спросил Перельман. — У Толика?!! Как такое может быть? И жена?! Ты ее что, видел?
— Видел, — кивнул Арчи. Он снова взялся за бутылку.
— Ну и как?
— Да никак. Такая же, как и сам Толик. Жирная, неопрятная, сисястая. Этакий перевозной молокозавод. И где они друг друга находят?
— Где-где… На колбасном предприятии, — хмыкнул Перельман.
Арчи открыл, наконец, бутылку, вывинтил пробку из штопора и отложил ее в сторону.
— Знаешь, Женя, — сказал он. — И ты, Андрей. Я призываю вас обоих проявить когнитивную зрелость. Толик — финансовое будущее нашего общения. Согласитесь, все-таки полезнее есть красную икру и мидий, чем сосиски с макаронами.
— Полностью присоединяюсь, — быстро сказал я.
— Молодец! — похвалил меня Арчи. — Настоящий декадент всегда должен быть бодр! Предлагаю за это выпить и вернуться к гостям. — Господи! Где Слива с бокалами? Сколько его можно ждать?!
Принцесса: знакомство
Вечером следующего дня, когда мы стояли со Сливой возле парадной, где жил Арчи, и курили, во двор въехала красная машина. За рулем сидел Толик в желтой рубашке, а справа от него мы увидели девицу с высоко взбитой прической, в которой была укреплена пластмассовая диадема серебряного цвета. На девице было ядовито-зеленое вечернее платье. Оба они, Толик и его подруга, смотрелись как два волнистых попугая на жердочке. Потом они вылезли, причем у Толика это получилось только с третьего раза, подошли к нам и как-то настороженно поздоровались.
Девица мне с первого взгляда показалась очень вульгарной: сильно подведенные черным глаза, яркая помада, глубокий вырез — зачем? — демонстрировать ей было особо нечего. Такой тип девушек вы хорошо знаете. От них разит каким-то ужасающим захолустьем. Они приезжают к нам обычно из глухой провинции и полагают, что, разведя на лице черные и красные кляксы, быстрее смогут приобщиться к питерским нравам. Девушка Толика манерно протянула мне руку и произнесла какое-то дурацкое имя — то ли Вероника, то ли Кристина, то ли Анжела, — я не разобрал, а переспрашивать поленился — подумал, это необязательно. Мне запомнилось другое — ее странная настороженность, напряженность клопа, неделями сидящего в засаде за плохо приклеенными обоями, сосредоточенность подрагивающего хоботком лесного комара, почуявшего за несколько десятков метров приближающегося донора. В глазах ее я прочитал вечное недовольство, застывшую в дешевой косметике истерику, обиду на весь мир, начиная с подружки, которая в пять лет стукнула ее сачком по голове, и заканчивая генеральным секретарем ООН. Она, похоже, принадлежала к той породе женщин, которых от счастья всегда что-то отделяет — обычно это маленький бюст и лишняя пара килограммов.
Все вместе мы зашли в подъезд и поднялись на шестой этаж. Дверь открыл Арчи. Он был как всегда одет в свой восточный халат. Увидев гостей, Арчи с улыбкой развел руки в стороны, как волшебник- звездочет, и, сияя, пропел:
— Принцесса!
А затем галантно поцеловал любовнице Толика руку. Девушка в ответ произнесла свое имя, и я увидел, как Арчи от неожиданности непроизвольно поморщился, но тут же, совладав с собой, расплылся в лучезарной улыбке:
— Нет! Я буду называть вас Принцессой! И все! — Тут он повысил голос: — Слышите?! Все в моем доме будут вас так называть.
Толик слушал Арчи тупо и мрачно, глядя на него поверх очков.
— Зря это Арчи ее поцеловал, — шепнул мне Перельман, когда мы зашли в комнату. — Неизвестно, где эта девица была вчера ночью.
Принцесса оказалась особой довольно занудной. Она по любому поводу встревала в общий разговор и начинала тарахтеть без остановки, как хлебоуборочный комбайн. Такое случалось нередко, и тогда гости один за другим отдрейфовывали на кухню, чтобы там за сигаретой спокойно переждать приступ ее красноречия. Прошло несколько недель, и все мы свыклись с ее присутствием. Так в лесу постепенно привыкаешь к насекомым, жужжащим возле твоего лица, и перестаешь их отгонять.
Порой она нас даже забавляла, не подозревая об этом, особенно когда, пытаясь придать значимость собственной персоне, рассказывала историю своего знакомства с известным театральным режиссером и намекала на то, что якобы состоит с ним в интимной связи. Эту историю знакомства все у нас уже выучили наизусть, поскольку Принцесса находила любой, как правило, совершенно неподходящий повод, чтобы ее снова вспомнить. В очередном изложении сюжет интимного знакомства со знаменитостью обрастал новыми фактами и подробностями. Мы все, разумеется, понимали, что Принцесса неумело врет, а у театрального гуру достаточно денег, чтобы найти себе на ночь что-нибудь поприличнее, но слушали ее всегда с неослабевающим интересом — очень уж само изложение было колоритно: стиль журнала «Работница» 70-х годов, разбавленный матом, дремучими диалектизмами и отполированный кудахтающим северным
