– И вы мне это говорите! – перебил его Кара де Анхель, поворачиваясь к мистеру Дженджису.
– Ну и что же? – воскликнул гринго, с размаху шлепнув ладонями по мраморному столу. – Конечно! Я бывал тем вечер тут и слыхал собственным ухом, как военный прокурор говорил о вас, вы есть враг перевыборов и заодно с генерал Каналес, друг революции, большой предатель.
Кара де Анхелю не удалось скрыть охватившей его тревоги. Обстановка складывалась так, что идти теперь к Президенту было страшновато.
Приблизился кельнер с напитками. Сверкала белая манишка, а на манишке, украшенной красной цепочкой, – слово «Gambrinus».
– Вот виски… пиво…
Мистер Дженджис одним махом, не моргнув глазом, опорожнил рюмку, словно проглотил слабительное; потом вынул трубку и набил ее табаком.
– Да, мой друг, нежданно до слуха патрон дошел это дело, и вам не следуйт много веселиться. Вы должен сейчас использовайт визит и сказайт ему прямо о том, что есть и что нет; это случай – весьма счастливый.
– Ваш совет принят к сведению, мистер Дженджис, всего хорошего; пойду за экипажем, чтобы успеть вовремя. Благодарю и пока откланиваюсь.
Мистер Дженджис разжег трубку.
– Сколько рюмок виски вы зараз выпиваете, мистер Дженджис? – спросил один из сидевших за столом.
– Во-шем-над-цать! – ответил гринго, не вынимая изо рта трубки; один глаз его сощурился, а другой, голубой-голубой, уставился на желтый огонек горящей спички.
– Да, вы правы! Виски – великая вещь!
– Бог свидетель, я бы не сказайт это; об это спрашивайт у тех, кто не пьет, как я – только с горя…
– Что вы говорите, мистер Дженджис!
– Как не говорить, если я это чувствуйт! На моей родине каждый говорит, что чувствуйт. Абсолютно.
– Великолепное качество…
– О нет, мне больше нравится тут, у вас: говорить не то, что чувствовайт, чтобы всем был приятно!
– Значит, там, у вас, очки не втирают…
– О нет, абсолютно; то, что есть «втирание очков», уже божественным образом попал в Библию!
– Еще виски, мистер Дженджис!
– Я так полагайт, что я выпивайт еще впеки! – Браво, вы из тех, кто погибает, но не сдается!
– Comment[31].
– Мой друг говорит, что вы из тех, кто погибает…
– Да, я уже понимайт: из тех, кто погибант и не сдавайтся. Нет. Я есть из тех, кто живет и не сдавайтся. Всегда только живой, и если сможет, я погибайт, сдаваясь для один господь бог.
– Этот мистер Дженджис, наверное, хотел бы, чтобы лил дождь из виски!
– Нет, нет. Зачем?… Тогда бы зонтики продавайт не для зонтики, а для воронки… – И добавил после небольшой паузы, заполненной дымком, вившимся из трубки, и клубами ваты, плывшими из его рта, в то время как остальные смеялись: – Хо-о-роший парень этот Кара де Анхель; но, если он не сделайт то, что я ему говорит, он никогда не будет иметь прощение и очень много поплатится!
Толпа молчаливых людей незаметно заполняла ресторанчик; их было так много, что желающие войти с трудом протискивались в дверь. Большинство из них не рассаживались, а толпились у дверей; люди стояли между столами, у стойки. Они зашли мимоходом, не имело смысла садиться. «Тише!» – сказал хрипловатым голосом низковатый, староватый, лысоватый, странноватый, грязноватый человечек, развертывая отпечатанное крупными буквами воззвание, которое двое других помогли ему прилепить с помощью кусочков черного воска на одно из зеркал ресторана.
«Граждане!
Произносить имя Сеньора Президента Республики – это значит озарять факелом мира священные интересы Нации, которая под его мудрым руководством завоевала и продолжает завоевывать бесценные блага прогресса во всех областях, ширить область всего прогрессивного!!! Как свободные граждане, сознающие свою ответственность за собственные судьбы, неотделимые от судеб Родины, и как добропорядочные люди, противники анархии – провозглашаем!!! – что процветание Республики связано с ПЕРЕИЗБРАНИЕМ НАШЕГО ВЕЛИКОГО ПРЕЗИДЕНТА, и ТОЛЬКО С ЕГО ПЕРЕИЗБРАНИЕМ! Зачем рисковать государственным кораблем, если ныне его ведет самый выдающийся государственный деятель нашего времени, которого История будет превозносить как Величайшего из великих, Мудреца из мудрецов, Поборника свободы, Мыслителя и Демократа?? Одна лишь мысль о том, что на этом высоком посту может быть не он, а кто-то другой, – преступление против интересов нации, ибо они являются нашими интересами, и если кто-либо отважится предложить такое, кем бы он ни был. он должен быть посажен за решетку как буйно помешанный, опасный для общества, а если он не сумасшедший, то должен быть привлечен к ответственности за измену Родине в соответствии с нашими законами!!!! СОГРАЖДАНЕ, УРНЫ ЖДУ I ВАС!!! ГОЛОСУЙТЕ!!! ЗА!!! НАШЕГО!!! КАНДИДАТА!!! КОТОРЫЙ!!! БУДЕТ!!! ПЕРЕИЗБРАН!!! НАРОДОМ!!!»
Чтение воззвания вызвало энтузиазм у тех, кто был в ресторане; кричали «виват», аплодировали, орали, и по просьбе всех выступил с речью субъект в мешковатом костюме, потрясая черной гривой и закатывая мутные глазки.
– Дорогие соотечественники, я мыслю как поэт, как гражданин, говорящий на нашем родном языке! Поэт – это тот, кто изобрел небо; я обращаюсь к вам посему как изобретатель этой ненужной, прекрасной вещи, что называется небом. Так послушайте же мои бесхитростные речи!… Когда тот самый немец, которого не
