сверхчеловеческой ценности. А коль так, надо принимать предложение очкарика Кошмарова (а может, даже собственное) и активно участвовать в экспериментах. Пусть это станет моим аккордным вторжением в людскую историю. А вдруг интрига меня глубоко затянет? Хотя, если это не в ущерб моему морфийному состоянию, чего опасаться? Зачем сдерживать увлеченность? Ведь вполне возможен и другой поворот: я впаду в азарт, стараясь разными способами впихнуть канцам нанопилюли, а в итоге испытаю усиление прихода, прилив чудесной энергии. Все будет происходить как после приема молотого мака из долины Пяндж. Уф-ф! Мечта!
Потрясенный, Петр Петрович всплеснул руками. Кошмаров-то обещал, что поможет вывести королевский бледно-голубой цветок с карбункульными прожилками цвета позднего заката. Уф! Поползли мурашки по затылку! Зачесались ноздри, взъерошились волосы, сомкнулись, как в счастливом обмороке, глаза! Нет-нет, ничего другого не хочу, ни о чем, кроме
В сильном волнении Парфенчиков встал и вышел на крыльцо. Внутренний голос настойчиво подсказывал: «Надо срочно начинать эксперимент. Противоречие между усиливающейся жаждой извращенного потребления и нравственными постулатами растет. Тяжелейший кризис второго круга в самое ближайшее время ворвется в повседневность. Но что невероятного сможет сотворить нанопилюля профессора Кошмарова с канцами?» Эта мысль буквально просверливала голову Петра Петровича.
Мысли, формирующие действительность
С каждым днем Леонид Иванович все прочнее утверждался в городе. В кабинеты местной власти он входил без предварительного оповещения, как свой человек. Походка его изменилась, стала тверже, уверенней, растерянный взгляд сменился холодным, требовательным. Одежда приобрела бутиковый шик, в заднем брючном кармане появился глубоко сидящий бумажник, набитый крупными купюрами. Нелегальный рыбный промысел он довольно быстро взял под жесткий контроль, а теперь увлеченно искал способ для увеличения собственных доходов в других сферах. Заинтересовали его муниципальные земли и площади на предмет создания предприятий малого и среднего бизнеса, к которым относились рестораны, кафе, прачечные, магазины, парикмахерские, биллиардные и прочее. Ознакомившись с кучей федеральных инструкций и местными административными препонами, выстроенными на пути предпринимательской инициативы, господин Ефимкин быстро смекнул, что эта бюрократическая стезя — самая настоящая золотая жила. И стал пробираться к ней с далеко идущей целью — проторить дорогу с односторонним движением, по которой разрешалось бы ездить лишь ему одному. Ведь без особых преференций на разруливание законодательных требований чиновничий бизнес не дает ожидаемого результата.
Сейчас господин Ефимкин, крепко держа в руке портфель, торопился к мэру. Поднимаясь по лестнице на третий этаж, он повторял про себя веские доводы в обоснование своих особых прав решать, кому выдавать лицензии, кого выстраивать в очередь, а кому наотрез отказывать. Без административного ноу-хау рассчитывать на взятки не было смысла.
Он лишь слегка наклонил голову в сторону секретарши, но лицо его было таким выразительным, что она не посмела сказать ни слова возражения. Леонид Иванович без стука вошел в кабинет мэра.
— Приветствую вас, Евгений Александрович! Пришел посоветоваться по важному для горожан делу. — Его голос источал подобострастие, лицо сияло, морщилось от почтения. — Не хотите ли послушать музыкальную передачу? На длинных волнах сегодня весь день будут передавать музыку Мариконе. Весной он давал в столице концерт. — Ефимкин подошел к приемнику, включил его, набрел на какие-то мелодии и усилил звук. Затем оглядел кабинет и шепнул: — У меня нет уверенности, что кое-кто не мечтает записать наш разговор. Время нынче напряженное. Поэтому, как говорится, от греха подальше. Итак, теперь можно говорить. Евгений Александрович, Женечка, почему совершенно непрофессиональные люди управляют наиважнейшими вопросами развития малого бизнеса? Ведь президент страны не раз четко заявлял: если не убрать чиновничьи барьеры и поборы, нам не удастся вовлечь в предпринимательство миллионы сограждан. А это для России чрезвычайно важно, да просто жизненно необходимо!
— К чему это ты, не пойму? Ближе к делу! Если у тебя деликатное дело, то прибавь звук, — усмехнулся градоначальник. Это был высокий полноватый мужчина с редкими рыжими волосами и ярким румянцем. При взгляде на него возникало ощущение, что он только встал из-за хлебосольного стола. Мэр постоянно цокал языком, словно в зубах застряли куски пищи.
— Предлагаю создать при мэрии общественный экономический совет, которому будет поручено давать зеленую улицу проектам по развитию местной экономики. Без согласия совета, без резолюции его председателя, без подписи самого Леонида Ивановича Ефимкина ни один проект не может считаться легитимным. По распоряжению мэра ни одному городскому чиновнику не будет дозволено вмешиваться в процедуру выдачи разрешений на открытие бизнеса. Все вопросы буду решать исключительно я! Тем самым мы упростим жизнь местным инвесторам и выполним наказ главы государства — облегчить предпринимателям путь к коммерции.
— А мне-то что? — простодушно удивился мэр, разводя руками. Он отошел в сторону, хмуря свои густые рыжие брови.
— За должность председателя совета даю вам пятьдесят тысяч долларов. А каждый месяц буду выплачивать еще по десять тысяч. Подниму имидж городской управы и его главы. Ведь нынешнее требование центральной власти — получать все разрешительные документы из одного окна… Так выполните, дорогой друг, эти наказы! Создайте совет, а уж я распахну окно местного бизнеса всем предпринимателям. Расцветет наш Кан!
— Что мне твоя десятка? Мне в краевые структуры, в аппарат федерального округа регулярно нести положено. Нет-нет, десятка меня никак не устраивает, — с жалобной гримасой отрезал мэр. — А фонд приема федеральных инспекторов? Аппетиты у них столичные — на аперитив заказывают «Квантро», ко второму блюду «Шато де ла Фит», а на десерт — «Хеннесси Парадис». Не забудь еще финансирование программ Этой партии, выплату премиальных лидерам городской думы. Не из казны же эти деньги выдаются! Помни, на мне висят все городские жалобщики и оппозиционеры, не подкинешь им деньжат, забросают Кремль петициями, дескать, мэр такой-сякой, снимать его пора. А семейные праздники у краевых начальников! У одного свадьба дочери, у другого крестины внука, у третьего защита диссертации сына, назначение на новую, высокую должность… Эх, что мне твоя десятка?
— А двадцать хватит? — сухо и холодно произнес Леонид Иванович.
— И этого мало… Сказал же, что не для потехи средства нужны!
— Больше тридцати не дам. Где их тут соберешь? Городок небольшой, душ всего-то около ста тысяч… — Ефимкин стал злиться на свою горячность и поспешность.
— Тридцать помесячно — это как минимум… Но каждый год рост выплат должен составить
