– Еще не знаю. В гостинице, видимо.
– Поедемте ко мне. Живу один. Места много. Чего вам на гостиницу тратиться?
Жора подумал:
– Отчего же, можно. Только заедем в универсам. – Он подозвал официантку, достал из кармана бумажник.
– Извините, за себя я привык платить сам, – твердо произнес директор.
– Ради бога, – Жора пожал плечами. – Но к чему такая щепетильность? Расходы-то копеечные.
Однако Сергей настоял на своем.
Они вышли из заведения, сели в джип. У ближайшего универсама Жора остановился. Директор музея порывался идти с ним, но наш герой оставил его сторожить машину, а сам прошел в магазин, набрал продуктов, прихватил две бутылки хорошей водки и, нагруженный пакетами, открыл заднюю дверь джипа. Сложив пакеты, он вновь сел за руль.
Между тем уже стемнело. На улицах зажглись фонари, и, странное дело, в желтоватом свете ртутных ламп город словно ожил. Куда-то исчезло ощущение убогости, серые тени пропали. Их заменили оранжевые, лиловые и угольно-черные.
Жоре чудилось, что он на улицах родной Москвы.
Между тем директор указывал дорогу, и вскорости они прибыли к подъезду типовой девятиэтажки.
– Охраняемая стоянка за углом дома, – сообщил Сергей, помогая выгружать продукты.
Оба молодых человека сначала поднялись на шестой этаж и занесли пакеты, потом вновь спустились. Жора припарковал на стоянке джип, и они пошли назад.
Квартира, в которой проживал директор, выглядела весьма скромно, даже затрапезно. Небольшая комнатушка обставлена по-спартански. Тахта, она же кровать, платяной шкаф, журнальный столик, телевизор. В двух навесных полках некоторое количество книг, в основном исторических трудов и пособий по музейному делу. На кухне, кроме допотопного холодильника «Саратов», только стол да пара табуретов. С первого взгляда Жоре стало заметно отсутствие женской руки. Беспорядка не наблюдалось. Напротив, царила идеальная чистота. Но чистота того типа, которую называют казарменной. Каждая вещь лежала на своем, отведенном именно ей месте.
«Н-да, «места много», – хмыкнул про себя Жора. – Лучше бы отправился в гостиницу».
– А где же я буду спать? – полюбопытствовал он.
– На тахте, – ответил хозяин.
– Как на тахте? А вы?
– Я на раскладушке. Сейчас схожу за ней к соседям.
Жора только плечами пожал. Он по натуре был человеком без комплексов, однако несколько смутился.
Раскладушка была принесена, установлена на кухне и тут же застелена.
– Водку-то будем пить? – грубовато спросил Жора. Он все больше жалел, что пришел сюда.
– Водку? – переспросил хозяин. – Отчего же нет? Если понемногу, то можно.
На журнальном столике разложили закуску, Жора разлил жидкость в простенькие стеклянные рюмки, удивляясь про себя, что хотя бы такие нашлись. Выпили по первой, за знакомство, потом сразу по второй, потому что «между первой и второй перерывчик небольшой». Хозяин очень быстро захмелел. Строгое лицо его разгладилось, светлые, слегка вытаращенные глаза подернулись влагой.
– Лиходеевка, – вдруг заговорил он громко и отчетливо, словно произносил речь с трибуны, – место весьма древнее. Весьма! Но раскопок здесь производить нельзя ни в коем случае!
– Это почему же? – изумился Жора.
– А потому, дорогой мой московский гость. Потому! Ввиду чрезвычайной опасности!
– В чем же заключается эта опасность?
– Дело в том, что городок наш Светлый целиком выстроен на огромном кладбище. Кладбище это существует с незапамятных, еще языческих, времен и является капищем Чернобога, славянского бога зла.
– Вы это серьезно?
– Давайте еще по рюмке употребим.
– Охотно. Но почему, скажите, здесь нельзя копать, даже если под городом старинное кладбище? Ведь это как раз то, что нужно.
– А потому, мой дорогой московский гость, что силы зла только и ждут, чтобы кто-то их выпустил на свободу.
Жора невольно усмехнулся:
– Зря смеетесь. Но вам простительно ввиду полного неведения. Уже копали некоторые… На свою голову! Нужно вам сказать: директорствую я в музее не так чтобы очень давно. До меня там трудилась одна дама, она сейчас в школе завуч. А вот до нее был некий Владимир Еремин. Он, в общем-то, музей и основал. Так вот он самостоятельно затеял раскопки… и пропал!
– Как «пропал»?
– А очень просто. Исчез – и все!
– И давно это случилось?
– Лет десять назад.
– Так уж и с концами?
– Уж поверьте. Кстати, он проживал именно в этой квартире, где мы сейчас находимся. Так вот, и вещи, и документы кое-какие так и остались здесь лежать. Правда, паспорт среди них не обнаружили.
– А милиция что?
– Да ничего! Трупа-то нет! А нет тела, значит, нет дела. Сказали: уехал, наверное, куда-нибудь. – Сергей вздохнул, налил себе водки и, не чокаясь, выпил.
– А сама Лиходеевка где конкретно находилась? – вновь начал расспросы Жора.
– Да тут, под боком. Метрах в двухстах от этого дома начиналась. Последние ее домишки сгорели аккурат, когда Еремин пропал. В те самые дни. Теперь на этом месте пустырь. Одно время сквер хотели там разбить, да так и не сподобились.
– Насколько я слышал, неподалеку от деревни находилось старое кладбище?
– Да, было такое. Там местных помещиков хоронили. Но от него вовсе ничего не осталось. Схема где-то в музее валяется. Строители составили, когда впервые явились в эти места. А может, и не строители…
– А место его расположения нынче можно найти?
– Конечно. Это километрах в двух отсюда. На месте бывших захоронений жилые дома построены.
– А вот скажите, этот бывший директор, ну, который пропал, он где раскопки затеял?
– Да там же, на старом кладбище. Я же говорю: места эти гиблые.
– Когда город строили, ничего не находили?
– В основном кости откапывали.
– А вещи?
– Разное болтают. Я в ту пору тут не жил, но слышал, что вроде какой-то работяга крест золотой нашел. Но, по-моему, это выдумки.
– Почему вы так считаете?
– Ни фамилия этого человека никому точно не известна, ни креста никто из первостроителей своими глазами не видел. Я проверял. Так, болтовня.
– А вообще находили ли клады на территории города?
– Не припоминаю. Скорее всего, нет. Только кости, дорогой московский товарищ, только кости. Хочу выпить за упокой их душ! А потом перейдем на «ты».
Снова разлили. Сергей хлопнул свою рюмку и совсем осоловел. Он понес разную околесицу об оживших мертвецах, по ночам встающих из своих могил и бродящих по округе, о призраках и подземельях, о колдунах и ведьмах, преспокойно обитающих в городских квартирах, но в урочный час собирающихся на свои черные шабаши. Речи его становились все более невнятны. Наконец он улегся на тахту и захрапел. Жора посидел еще немного, выпил сам с собой «на посошок» и пошел на кухню спать. Как ему казалось, голова его сохраняла ясность и способность трезво мыслить. Значит, кладов в Светлом никто не находил. Это обнадеживало. Но вот темный слух, что в ходе строительства найдено нечто, вносил некоторое сомнение. А
