– Бланка.
– Ага. Красивое имя. Бланка – значит, белая. Ты черный, она белая… Как всегда, противоположности сходятся. Итак, венчаю рабов моих Асмодеуса и Бланку… Где венцы?!
Из-за спин брачующихся вынырнула некие фигуры, ни лиц, ни пола которых было не разобрать. В руках они держали поблескивающие в пламени костра золотые короны. Их возложили на головы жениха и невесты…
Со стороны церемония выглядела довольно странно. Обнаженная парочка стояла коленопреклоненной, с коронами на голове, и напряженно смотрела на бесформенную сущность, находившуюся по ту сторону костра.
– Благословляю!!! – раздался громовой глас, исходивший, казалось, со всех сторон.
– Благословляю, – прошептал ветер.
– Благословляю, – прошипел костер, – благословляю, – многократно повторило эхо.
– Благословляю, благословляю, благословляю… – неслось со всех сторон на разные голоса. Где-то вдалеке дробно раскатился удар грома. И в его приглушенном звуке Бланке послышалось: «Благословляю!»
– А теперь, чтобы закрепить ваш союз, нужно выпить из общей чаши. Таков обычай.
Неизвестно откуда на гладкой поверхности алтарного камня появилась большая чаша из белого металла, скорее всего, серебра. Поверхность чаши была украшена плохо различимыми в полутьме рисунками. Из камня вдруг забил небольшой фонтан, струя которого падала как раз в чашу. Скоро сосуд был наполнен до краев.
– Пейте! – раздался повелительный голос.
– Чашу нужно взять одновременно и тебе, и мне, – прошептал Толик, – и пить тоже одновременно.
Бланка кивнула и, протянув руку, ухватилась за ножку. К удивлению девушки, она оказалась очень горячей. Теперь, когда чаша оказалась прямо перед ее глазами, стала отчетливо видна чеканка на ее боках – козлоногий сатир, совокупляющийся с нимфой. Картинка была настолько искусно выполнена, что, казалось, фигурки двигаются в извечно заданном ритме.
– Давай, – вновь прошептал Толик, и Бланка припала к чаше губами. Напиток оказался теплым, густым и почему-то солоноватым. Девушке на секунду показалось: она пьет кровь, но для крови он был слишком крепким.
Она сделала несколько глотков и тотчас почувствовала, как горячая волна прокатилась по телу, напоследок ударив в голову. С этой минуты дальнейшие события виделись ей отдельными кусками. Непостижимым образом они вновь перенеслись в покои. Вокруг Бланки засуетились какие-то женщины, судя по всему – прислуга. Она вновь была одета, причесана и надушена. Служанки мелькали с такой скоростью, что казались все на одно лицо. Вообще Бланке представлялось, будто она находится в самом центре непрерывно вращающегося вихря, затягивавшего в свою воронку все новые и новые образы. Но скорость вращения так велика, что подробности никак невозможно различить. Физиономии размыты, обстановка зыбка и нереальна. Лишь два слагаемых оставались постоянными. Ими были запах и музыка. Пахло цветами. Бланка помнила их название: как будто купальница или нечто подобное. Запах нежный, горьковато-сладкий, навевал воспоминания о раннем детстве, а музыка, тоже сладкая, до приторности, что-то вроде Вивальди или Торелли, казалось, обволакивала мозги, как вата, мешала сосредоточиться, расслабляла и угнетала. Бланке постоянно хотелось попросить, чтобы музыку убрали, выключили, что ли, но она никак не могла произнести нужных слов.
Наконец приготовления закончились. Угодливый голос произнес ей на ухо: пора идти к гостям. Высокая, отделанная черненым серебром дверь распахнулась, и Бланка оказалась в огромном зале, наполненном разодетыми в пух и прах субъектами. Кого здесь только не было. Внушительные дамы в шелках и кринолинах со смутно знакомыми лицами при виде ее приседали в книксене, мужчины во фраках изящными жестами приподнимали цилиндры и кланялись. Подобных было большинство. Однако попадались и личности, одетые куда более причудливо. Имелось, например, несколько господ в шафрановых тогах, явно восточного вида. При виде Бланки они складывали ладони лодочкой перед грудью и замирали в глубоком поклоне. Или вдруг ей заслонил дорогу человек, одетый сплошь в меха. Столкнувшись с невестой, он рухнул на мозаичный пол и распростерся перед ней.
– Сама, сама… – слышалось со всех сторон. – Невеста самого! Из наших… Испанка…
Однако жениха почему-то не наблюдалось. Осторожно поддерживаемая под руки, Бланка, словно она из стекла, медленно прохаживалась среди гостей, едва кивая в ответ на приветствия. Она находилась в полуобморочном состоянии. Внутренности словно сковал мороз. Где-то на самом дне сознания копошилась мыслишка, что все происходящее ей просто снится. Не может всего этого быть! Ни громадного, освещенного канделябрами зала, ни гостей, разодетых по модам позапрошлого века, ни этой дурацкой музыки, по- прежнему звучащей, причем не в ушах, а непосредственно в голове.
– Остановите музыку! – не выдержав этой пытки, вдруг завопила она.
На мгновение в зале воцарилась тишина. Все повернулись в ее сторону, но стоило ей шевельнуться, как вновь все пришло в движение, и навязчивая мелодия опять принялась вытягивать душу.
Постепенно невеста начала приходить в себя и уже более внимательно вглядывалась в лица гостей. И внезапно представилось: перед ней вовсе не человеческие лица, а грубо нарисованные маски, скрывающие зловещие личины. Бланка, не веря себе, присмотрелась повнимательнее. Точно, маски! Вон у того осанистого, лысого господина в смокинге маска чуть-чуть сдвинулась, и из-под нее топорщится клочок жесткого, как проволока, звериного меха. Нет! Не может быть! Это просто воображение разыгралось! Она взглянула в другое лицо. Рот важной дамы, когда она разговаривала, широко раскрывался наподобие рыбьего, и Бланка отчетливо различила торчащие из него желтоватые собачьи клыки. Почти в каждом лице или обличье виднелась какая-нибудь странность: кошачьи усы, громадный коготь, прорвавший лайковую перчатку, а то и волочащийся по полу длиннющий хвост. Куда она попала?! На собственную свадьбу или на сборище монстров?! А вдруг ей просто кажется? Но тогда и все вокруг, в том числе и она сама – иллюзия.
Обуреваемая смутными подозрениями, она отвлеклась от поисков нелепых деталей в облике гостей и принялась взглядом искать своего суженого. Однако тщетно. В круговерти лиц прыщавая физиономия и черные волосы Толика почему-то не замечались.
Внезапно музыка смолкла, гости прекратили болтать и замерли. Установилась относительная тишина, и в этой тишине вдруг раздался знакомый голос. Бланка узнала Толика. Словно невидимая рука выдернула ее из толпы, и Бланка очутилась перед сценой, в глубине которой сидело семеро музыкантов, а впереди стоял ее жених. Он держал речь.
– Дорогие гости! Вы сегодня собрались здесь, в моих покоях, чтобы почтить поистине знаменательное событие – мою женитьбу!
– Тринадцатую, – ехидно прошептал за спиной Бланки чей-то грубый бас.
– Женитьба – вещь отнюдь не ординарная, – продолжал вещать Толик.
– Еще бы! – прокомментировал все тот же бас.
– …случается не столь уж часто, а посему позвольте вам представить мою избранницу, – Толик сделал картинный жест и указал на девушку. – Прошу любить и жаловать – Бланка Рамирес.
Публика зашевелилась. Смутный говор прошел по толпе гостей, раздались аплодисменты, вначале жиденькие, потом все сильнее и сильнее. Девушка стояла спиной к гостям, не зная, как реагировать на подобное проявление внимания.
– Повернись к ним, повернись!.. – услышала она шепот в ухо. – И сделай глубокий поклон!
– Моя нынешняя избранница происходит из древнего и благородного испанского рода, – тем временем рассказывал Толик. – Ее предок некогда побывал в здешних местах и даже привнес в наш с вами быт некие новые идеи и методики. Его опыт и знания в то время очень пригодились. К слову сказать, пользуемся мы ими и по сей день. Однако предки предками, а нынешнее время требует новых подходов. И в стране, и в мире происходят значительные изменения, и наша задача приспосабливаться к ним, так сказать, двигаться в едином… э-э… порыве.
– Ну, понес, – вновь услышала Бланка все тот же насмешливый шепот. – Сел на любимого конька!
– Его хлебом не корми, дай только речугу толкнуть, – поддакнули слева. – Всегда грехом словоблудия отличался.
