собственные её дипломаты, вместе взятые.
Следует отметить, что ни Горчаков, ни Александр II, несмотря на наличие некоторой обиды, после конгресса первоначально не занимали враждебной Бисмарку позиции. Напротив, русские дипломаты искали поддержки со стороны германских делегатов в созданных конгрессом комиссиях, занятых уточнением новых границ на Балканах.
Первый враждебный шаг был сделан самим Бисмарком. В октябре 1878 г. канцлер дал германским делегатам в этих комиссиях инструкцию занять антирусскую позицию. После всех дипломатических неудач и в обстановке чрезвычайного политического напряжения в России царское правительство крайне болезненно восприняло такой поворот германской политики. Другим источником охлаждения русско-германских отношений явились экономические противоречия.
Германия была одним из важнейших рынков для русского сырья. В 1879 г. она поглощала 30 % русского экспорта, стоя непосредственно за Англией. Между тем мировой аграрный кризис, начавшийся в 70-х годах, чрезвычайно обострил борьбу за рынки продовольственных и сырьевых товаров. Прусское юнкерство настойчиво требовало ограждения германского рынка от иностранной конкуренции. В угоду юнкерам в январе 1879 г. под видом карантинных мероприятий Бисмарк установил почти полный запрет на ввоз русского скота. Внешним поводом для этого явилась чума, обнаружившаяся в Астраханской губернии. Это мероприятие жестоко ударило по карману русских помещиков и ещё более усилило антигерманскую кампанию в русской прессе. Германский посол в Петербурге генерал Швейниц писал в своём дневнике, что «мероприятия против ветлянской чумы вызвали (в России) больше ненависти, нежели всё остальное».
После проведения карантинных мер, именно 31 января 1879 г., уже не оппозиционная славянофильская печать, а связанная с Горчаковым петербургская газета «Голос» открыла кампанию против Бисмарка. Германский канцлер не уклонился от боя. Так началась нашумевшая на всю Европу «газетная война» двух канцлеров.
За стеснением ввоза скота в том же 1879 г. в Германии последовало введение пошлин на хлеб. Хлебные пошлины ударили по русскому сельскому хозяйству ещё больнее, чем «ветеринарные» мероприятия. Они грозили окончательно подорвать русскую денежную систему. Отношения между Россией и Германией резко обострились.
Австро-германский союз (7 октября 1879 г.). Бисмарк не сожалел, что русско- германские отношения ухудшились. Это даже благоприятствовало его целям, так как позволяло закрепить давно задуманное сотрудничество с Австрией. Существенную трудность создавало, однако, для Бисмарка лишь упорное сопротивление престарелого императора Вильгельма, который не желал заключать союз против русского царя. Чтобы преодолеть это препятствие, Бисмарк всячески старался убедить императора во враждебности России. Между прочим в записках, представленных монарху, Бисмарк впервые развил ту версию, будто Россия после Берлинского конгресса заняла в отношении: Германии угрожающую позицию. Бисмарк использовал при этом личное письмо, которое Александр II 15 августа написал Вильгельму. В этом послании царь жаловался на поведение Германии в вопросах, связанных с реализацией Берлинского трактата. Царь обвинял Бисмарка в том что тот предпринимает недружественные действия из ненависти к Горчакову. Заканчивалось письмо предупреждением, что «последствия этого могут стать гибельными для обеих наших стран». Для Бисмарка это письмо явилось находкой. Император был задет обращением царя. Но всё же даже и эта обида не заставила Вильгельма изменить своё отношение к австро-германскому союзу. Император решил сделать попытку объясниться с царём. Для этого он послал к нему своего адъютанта фельдмаршала Мантейфеля. Александру II удалось совершенно успокоить посланца германского кайзера. Царь выразил желание лично поговорить с Вильгельмом; тот согласился на эту встречу, невзирая на сопротивление Бисмарка. Свидание состоялось 3–4 сентября в Александрове, на русской территории, близ границы. После этого Вильгельм вернулся в Берлин совершенно примирённый со своим племянником. Он и слушать больше не хотел о союзе с Австрией.
Не смущаясь несогласием монарха, Бисмарк продолжал переговоры с Андраши. 21 сентября канцлер приехал в Вену. Там он условился с австро-венгерским министром о тексте союзного договора. Первоначально Бисмарк добивался от Австро-Венгрии такого соглашения, которое было бы направлено не только против России, но и против Франции. Однако Андраши наотрез от этого отказался. Бисмарк уступил. Андраши рассказывает, как после долгой дискуссии канцлер поднялся со своего кресла, подошёл к Андраши и, глядя ему в упор в глаза, произнёс: «Всё, что я могу сказать вам, это — подумайте хорошенько о том, что вы делаете. В последний раз я вас прошу оставить ваши возражения». Затем, приняв угрожающий тон, он продолжал: «Примите моё предложение, иначе… иначе я приму ваше». «Но, — добавил канцлер со смехом, намекая на старого кайзера, — это доставит мне уйму неприятностей».
Австро-германский союзный договор был принят в формулировке Андраши. Первая статья договора гласила: «В случае, если бы одна из обеих империй, вопреки надеждам и искреннему желанию обеих высоких договаривающихся сторон, подверглась нападению со стороны России, обе высокие договаривающиеся стороны обязаны выступить на помощь друг другу со всею совокупностью вооружённых сил своих империй и соответственно с этим не заключать мира иначе, как только сообща и по обоюдному согласию». В случае нападения не России, а какой-либо другой державы обе стороны обещали друг другу лишь благожелательный нейтралитет, если только к агрессору не присоединится и Россия. В последнем случае немедленно вступала в силу статья 1, и каждая из договаривающихся держав обязывалась вступить в войну на стороне своей союзницы. Договор должен был остаться секретным; одним из мотивов этого было то, что Андраши опасался серьёзной оппозиции в австрийском Парламенте.
Договор, специально заострённый против России, был явно неприемлем для Вильгельма. Чтобы сломить сопротивление императора, Бисмарк по возвращении из Вены, 26 сентября, созвал прусский Совет министров и получил от своих коллег согласие на коллективную отставку, в случае если союз с Австрией не будет заключён. В конце концов император уступил: 7 октября договор был подписан в Вене графом Андраши и германским послом князем Рейсом.
После того как договор был подписан, Бисмарк составил проект письма кайзера к царю; он считал необходимым как-то объяснить Александру II свою поездку в Вену. Письмо представляло образец дипломатической мистификации, имевшей целью замаскировать истинную цель и содержание австро- германского союза. Царю сообщали, что свидание Бисмарка с Андраши было вызвано желанием последнего объяснить причины своей предстоящей отставки. При этом якобы было заключено соглашение об обоюдной солидарности Германии и Австрии в деле поддержания мира; содержание этого мнимого соглашения, состоявшее из общих мест, сообщалось Александру в специальном меморандуме. В довершение всего русское правительство приглашалось «присоединиться» к этому мифическому договору. Старик-император переписал предложенный ему текст и послал его царю, скрепив документ своей подписью.
Австро-германский союзный договор был сформулирован как оборонительный. На деле же он оказался источником неисчислимых осложнений. Точную оценку его дал товарищ Сталин. «Германия и Австрия заключили соглашение, совершенно мирное и совершенно пацифистское соглашение, — указывал он, — которое послужило потом одной из основ будущей империалистической войны».
Заключение австро-германского союза положило начало оформлению тех военных коалиций, которые в дальнейшем столкнулись в первой мировой войне. Почин в этом принадлежал немцам.
Германия дорого заплатила за этот маневр Бисмарка, хотя расплата наступила и не так скоро, только в начале 90-х годов. Договор против России в конце концов привёл к провалу всей политики Бисмарка, главной целью которой была изоляция Франции. «Последствием этого соглашения о мире в Европе, а на деле о войне в Европе, послужило другое соглашение, соглашение России и Франции в 1891–1893 г.г.», — отмечал товарищ Сталин.
Возобновление союза трёх императоров. Заключая союз с Австро-Венгрией, Бисмарк не закрывал глаз на таящиеся в нём опасности. Однако он был уверен, что этот враждебный России акт сойдет ему с рук безнаказанно. В силу финансового истощения и тревожного внутреннего положения страны царское правительство и думать не могло о возобновлении в ближайшие годы наступательной политики. Потребность в передышке вызывалась ещё и тем, что продолжалось преобразование русской армии, задуманное военным министром Д. А. Милютиным. Новая война помешала бы закончить это дело. Между тем Берлинский конгресс вскрыл крайнюю напряжённость русско-английских отношений. Царское
