оглашения коммерческих и технических тайн. Таким образом, остановившись перед неприкосновенностью частной собственности германских владельцев химической промышленности, в которой были заинтересованы и некоторые американцы, мирная конференция оставила в руках немцев сильнейшее и опаснейшее оружие войны.
С грехом пополам урегулировали основные вопросы. Можно было уже пригласить немцев, чтобы познакомить их с предварительными условиями договора. Но тут плохо сколоченное здание мирной конференции снова зашаталось: итальянский премьер Орландо резко выступил против приглашения Германии. Он всё ждал, когда займутся притязаниями Италии. Он поддерживал великие державы по принципу «do ut des» — «даю, чтобы ты дал». Но про Италию забыли. Теперь Орландо заговорил. Он настаивал не только на выполнении обещаний, данных секретным Лондонским договором в апреле 1915 г. Он пошёл дальше и потребовал города Фиуме, который никогда не предназначался Италии. Остальные великие державы и слышать не хотели о выполнении Лондонского договора. Фиуме же намечалось передать Югославии.
Итальянские дипломаты, как обычно, повели двойную игру. Орландо убеждал Ллойд Джорджа и Клемансо, что Лондонский договор должен остаться в силе. Таким образом, Орландо как будто соглашался и с тем пунктом Лондонского договора, по которому Фиуме не предназначался Италии. В то же время Орландо говорил Вильсону, что Лондонское соглашение для США не обязательно и что Фиуме должно передать Италии. Скоро двойная игра итальянцев раскрылась. Вильсон упорствовал. Орландо заявил, что без Фиуме не может вернуться домой: итальянцы поднимут возмущение. На это президент ему бросил: «Я знаю итальянцев лучше, чем вы!». 23 апреля Вильсон обратился с воззванием к итальянскому народу, требуя от него великодушия. В Совете четырёх Вильсон предложил превратить Фиуме в самостоятельное государство под контролем Лиги наций. На следующий день Орландо покинул мирную конференцию. Но выехав из Парижа, он всё же оставил там своего эксперта. В Риме была инсценирована буря возмущения против Вильсона. Газеты забыли о том, что писали несколько времени тому назад о Вильсоне Справедливом. Сейчас они называли его виновником всех несчастий Италии.
В день отъезда Орландо, 24 апреля, вдруг выступили японцы. Они потребовали урегулировать Шаньдунский вопрос «с минимальной задержкой»; если это требование не будет удовлетворено, они не подпишут договора. Японцы весьма удачно выбрали момент для своего выступления. Уход Италии с конференции уже нанёс ей некоторый удар. Было очевидно, что если ещё и Япония последует за Орландо, конференция может потерпеть крушение. Как известно, Вильсон уже однажды провалил японское требование о признании равенства рас; выступить против японцев ещё раз президенту представлялось слишком очевидным дипломатическим неудобством.
Вильсон колебался. Но Англия приняла сторону Японии. Ллойд Джордж советовал президенту уступить. Японцы в свою очередь объявили о своём намерении в будущем вернуть Шаньдун Китаю. В конце концов Вильсон сдался: вопреки своим неоднократным обещаниям оказать помощь Китаю он согласился передать Шаньдун Японии.
Уступив Японии, союзные дипломаты отыгрались на Италии. Воспользовавшись уходом Орландо, Совет трёх разрешил грекам занять Смирну, которая по тайному договору предназначалась Италии. С другой стороны, Италия, стоявшая накануне финансового краха, продолжала вести переговоры с Америкой о займе. Опасаясь, что конференция подпишет с немцами мир без Италии, Орландо — уже без всякого шума — вернулся в Париж.
Германские делегаты были приглашены в Версаль на 25 апреля. В телеграмме подчёркивалось, что германские делегаты вызываются для получения текста прелиминарного мира. Немецкий министр иностранных дел граф Брокдорф-Рантцау ответил, что высылает делегатов, которые будут снабжены полномочиями для принятия проекта договора и передачи его германскому правительству. С целью оттенить оскорбительный тон ответа, Брокдорф назвал несколько имён делегатов и в том числе двух канцелярских служащих. Клемансо спохватился, что зашёл слишком далеко: в новой телеграмме он просил выслать делегацию, облечённую полномочиями обсуждать все вопросы, связанные с миром. 28 апреля специальный поезд с германской делегацией во главе с Брокдорф-Рантцау отправился из Берлина.
В Германии знали о разногласиях в лагере Антанты. Генерал-квартирмейстер Тренер пытался установить связь с Англией и Америкой, действуя через подставных лиц. Людендорф через своих агентов предлагал Клемансо создать специальную германскую армию для борьбы с Советской Россией. Эрцбергер также вёл сношения с французами, которым развивал план восстановления Бельгии и Северной Франции руками германских рабочих. Заказы должны были быть поделены между французскими и германскими промышленниками, а вся работа вестись под наблюдением и по указаниям французской контрольной комиссии.
Министр иностранных дел Германии в свою очередь старался установить связи с представителями Англии и особенно Америки. Словом, Германия пыталась возможно шире использовать противоречия в лагере своих противников.
В ожидании приглашения Германия создала несколько комиссий для подготовки своего контрпроекта. Там изучали прения на мирной конференции, знакомились с настроениями правительств. Германские агенты выведывали у представителей малых стран подробности переговоров в Совете четырёх. Поэтому знали, что речь шла об Эльзас-Лотарингии, о Шлезвиге, Данциге.
Шли частые заседания германского правительства. Генерал Тренер настаивал на том, чтобы во что бы то ни стало сохранить армию. Перед самым отъездом Брокдорфа Тренер в сопровождении трёх генералов и штабных офицеров явился к нему по поручению Гинденбурга. Тренер предупреждал против капитуляции. Он протестовал против признания Германии виновницей войны, ибо такое признание влекло бы за собой выдачу генералов, а армию надо было сохранить при всех и всяких условиях.
Противники Германии со своей стороны отдельно друг от друга вели переговоры с Германией. В дороге германскую делегацию посетил представитель Вильсона. Он советовал Брэкдорфу подписать мирный договор. Брокдорф ответил, что не подпишет ничего выходящего за пределы 14 пунктов Вильсона.
Делегация прибыла в Париж 30 апреля. Быстро разместились в отеле, водрузили антенну. Создали аппарат, готовясь приступить к переговорам, но конференция не подавала признаков жизни. Брокдорф- Рантцау днём и ночью обсуждал линию своего будущего поведения. Намечались различные планы в зависимости от того, как сложится обстановка.
Только 7 мая 1919 г. германская делегация была вызвана в Версаль. Клемансо открыл заседание конференции краткой речью. «Час расплаты настал, — заявил он. — Вы просили нас о мире. Мы согласны предоставить его вам. Мы передаём вам книгу мира
Пока переводилась речь Клемансо, секретарь мирной конференции француз Дютаста с толстой белой книгой в руках подошёл к столу, где сидела германская делегация, и вручил условия мира Брокдорф- Рантцау.
У германского министра были заготовлены два варианта ответа на речь Клемансо: один — на тот случай, если речь Клемансо будет корректной, и второй — если она будет агрессивной. Брокдорф-Рантцау выбрал второй вариант. «От нас требуют, чтобы мы признали себя единственными виновниками войны, — говорил Брокдорф. — Подобное признание в моих устах было бы ложью».
Германия признаёт несправедливость, совершённую ею по отношению к Бельгии. Но и только. Не одна Германия совершила ошибку, говорил Брокдорф. Он подчеркнул, что Германия, как и все другие державы, принимает 14 пунктов Вильсона. Таким образом, они являются обязательными для обоих враждующих лагерей. Он поэтому против чрезмерных репараций. «Разорение и гибель Германии, — угрожал Брокдорф, — лишили бы государства, имеющие право на компенсацию, тех выгод, на которые они претендуют, и повлекли бы за собой невообразимый хаос во всей экономической жизни Европы. И
