взаимной помощи, во-вторых, заключением между ними военной конвенции, которая должна придать договору о взаимной помощи действенную силу, и, в-третьих, предоставлением гарантий трёх великих держав всем странам от Балтийского и до Чёрного моря.
Британское правительство медлило ответом на эти предложения. Между тем события в Европе приобретали явно угрожающий характер.
28 апреля 1939 г. германское правительство заявило о расторжении англо-германского морского договора от 18 июня 1935 г. В качестве повода для такого акта указывалось последнее англо-польское соглашение, якобы направленное против Германии. Одновременно аннулировался германским правительством и германо-польский пакт о ненападении, заключённый 26 января 1934 г.
Английской дипломатии приходилось подумать о самозащите. При таких условиях, хотя и воздерживаясь попрежнему от действительного сотрудничества с Советским Союзом, правительство Чемберлена остерегалось окончательно оттолкнуть от себя правительство СССР. Во-первых, советскую карту в дипломатической игре англичан правительство Чемберлена рассчитывало использовать как для острастки Германии, так и для принуждения её к известным уступкам. Во-вторых, по тактическим соображениям правительству Чемберлена нужно было продемонстрировать Советскому Союзу свою заинтересованность в поддержании с ним деловых отношений/Наконец, в-третьих, английская дипломатия вынуждена была уступить давлению общественного мнения, которое всё настойчивее требовало сближения Англии с Советским Союзом.
Англо-советские переговоры (март — август 1939 г.). 23 марта в Москву прибыл начальник департамента заморской торговли Англии Хадсон. Его сопровождали эксперты. Поездке Хадсона предшествовали сообщения английских газет о том, что его визит имеет целью достигнуть более близкого взаимопонимания между правительствами Англии и Советского Союза.
Осязательных результатов визит Хадсона в Москву не дал. Коммюнике, опубликованное в советской печати, отмечало, что «обе стороны выяснили свои позиции; при этом вскрылся ряд существенных разногласий, которые, надо полагать, сведутся к минимуму в ходе дальнейших переговоров в Лондоне». Тем не менее в том же коммюнике подчёркивалось, что «личный контакт, установленный между полномочным представителем британского правительства и членами советского правительства, несомненно будет содействовать укреплению советско-британских отношений, а также международному сотрудничеству в интересах разрешения проблемы мира».
Дальнейшие переговоры велись в Москве главами английского и французского посольств Сиидсом и Наджиаром. В дальнейшем к ним присоединился уполномоченный Форейн офис Стрэнг. Общественное мнение Великобритании проявляло к московским переговорам живейший интерес. 1 мая 1939 г. лидер лейбористов Эттли обратился в Палате общин к Чемберлену с вопросом: «Получены ли какие-нибудь определённые предложения от правительства СССР?» Чемберлен ответил утвердительно; он добавил, что переговоры продолжаются. Эттли осведомился, какова причина столь медленного развития переговоров. «Трудно изложить все подробности переговоров, которые всё ещё ведутся, — ответил Чемберлен, — это не такой простой вопрос. Это вопрос, при решении которого необходимо учесть и позиции других правительств».
2 мая, как свидетельствует отчёт о парламентских дебатах в Палате общин, со стороны ряда депутатов последовали новые запросы к правительству.
10 мая в советской печати было опубликовано сообщение ТАСС о контрпредложениях британского правительства. Дипломатия Чемберлена отклоняла советское предложение о пакте трёх держав. Она лишь считала необходимым, чтобы в случае вовлечения Англии и Франции в войну советское правительство оказало им немедленную помощь. Ни единым словом при этом не упоминалось, на какую же помощь мог бы рассчитывать сам Советский Союз со стороны Франции и Великобритании, если бы он оказался вовлечённым в военные действия, выполняя предлагаемые ему обязательства в отношении государств Восточной Европы.
После опубликования сообщения ТАСС лидер парламентской фракции лейбористов Эттли выступил в Палате общин с новым запросом Чемберлену. «Обратил ли премьер внимание на заявление, опубликованное в Москве, — спрашивал Эттли, — относительно предложений английского правительства, и не сделает ли он в связи с этим заявлением сообщения о характере предложений, выдвинутых правительством СССР, и об ответе па них английского правительства?»
«Заявление, сделанное в Москве, — ответил Чемберлеи, — основано на неправильном понимании предложения Англии. Правительство приняло на себя обязательство помощи в отношении некоторых восточноевропейских государств. Оно предложило советскому правительству, чтобы оно от своего имени выступило с декларацией, аналогичной той, которая была опубликована английским правительством. Это означало бы, что если Англия и Франция окажутся вовлечёнными в войну в результате выполнения своих обязательств, то советское правительство выражает готовность оказать им помощь».
Атаки на Чемберлена в Палате общин всё усиливались. 16 мая консерватор Адаме выступил в Палате общин с запросом, «намерено ли английское правительство заключить пакт о взаимопомощи и взаимной гарантии между Англией, Францией и Россией?» Чемберлен уклонился от ответа. Не ответил он и на запрос депутата Нокса: «Обеспечивают ли Англия и Франция совместные гарантии для защиты независимости и целостности Советской России против агрессии?» Когда депутат Будби попробовал добиться разъяснения, почему столь важные переговоры с СССР ведутся дипломатическим путём, а не путём личных встреч между руководителями обеих стран, Чемберлен не промолвил ни слова.
На заседании Палаты общин 19 мая лейборист Дальтон спросил Чемберлена: «Не будет ли целесообразнее для ускорения переговоров, медлительность которых вызывает беспокойство, послать в Москву Галифакса, чтобы он мог непосредственно вести переговоры с Молотовым?»
Вопрос Дальтона приобретал особую остроту, ибо напоминал, что сам Чемберлен, Галифакс и другие представители английского правительства не раз совершали паломничества к Гитлеру. Что касается Москвы, то английское правительство явно предпочитало вести там переговоры через посредство второстепенных уполномоченных.
Под новым градом запросов премьер, наконец, разомкнул свои уста.
«Я должен быть осторожным и не допускать ничего такого, что осложняет положение, — заявил он. — То, что я сказал, обозначает, что нам приходится обращаться не к одному лишь русскому правительству. Мы должны иметь в виду и правительства других стран.
«Без России, — доказывал Ллойд Джордж, выступая в тот же день в прениях по внешней политике в Палате общий, — наши гарантии Польше, Румынии и Греции являются безрассудными». По мнению оратора, положение Англии при данной обстановке хуже, чем оно было в 1914–1918 гг. Тогда можно было мобилизовать миллион бельгийских солдат для использования их в Египте, Палестине и Месопотамии. Тогда
