программу расчленения Германии. Но другие делегаты больших стран не поддержали французской позиции: у них имелись свои планы. Вильсон рекомендовал рассмотреть сначала вопрос о Лиге наций. Он внёс своё предложение ещё после заседания Совета десяти от 12 января. Несколько раз потом Вильсон возвращался к Лиге наций. Остальные участники Совета десяти колебались. Они боялись, что принятие устава Лиги наций может затруднить последующее решение территориальных и финансовых проблем. Так до пленума и не решили вопроса о Лиге наций.
Пленум мирной конференции утвердил регламент работ, избрал Клемансо президентом, а Лансинга, Ллойд Джорджа, Орландо и Сайондзи — вице-президентами конференции.
Четыре дня после пленума шли длительные дискуссии в Совете десяти. Вильсон настаивал на том, что устав Лиги наций и мирный договор должны составлять единое и неразрывное целое, обязательное для всех. Ллойд Джордж соглашался лишь на включение устава Лиги наций в мирный договор. Французы предлагали не связывать Лигу наций с мирным договором. В английском предложении в замаскированной форме, а во французском более явно Лига наций так или иначе отделялась от мирного договора. Наконец, решили передать вопрос о Лиге наций особой комиссии. Передачей вопроса о Лиге наций в комиссию дипломаты Франции и Англии надеялись надолго снять его с повестки дня. Мало того, комиссию постарались сделать как можно более громоздкой, чтобы затянуть её работу. Французы и англичане предложила включить в состав комиссии представителей малых наций. Напрасно Вильсон настаивал на создании небольшой комиссии. В ответ; Ллойд Джордж твердил: раз Лига наций должна стать щитом малых народов, надо допустить их в комиссию. Клемансо уверял, что великие державы докажут свою готовность сотрудничать с малыми нациями, если откроют им двери комиссии. Так настойчиво включали в комиссию представителей малых народов, которых столь пренебрежительно не допускали к действительной работе мирной конференции.
Вильсон понимал, что работу комиссии хотят всячески затруднить, и со своей стороны сделал дипломатический ход. Президент заявил, что берёт на себя председательствование в комиссии. Она была названа «Комиссией отеля Крийон».
25 января на пленарном заседании конференции Вильсон изложил свой тезис: Лига наций должна быть интегральной частью всего мирного договора. Мирная конференция приняла предложение Вильсона. Президент с головой ушёл в работу «Комиссии отеля Крийон».
Отделавшись на время от вопроса о Лиге наций, участники конференции решили перейти к другим проблемам. «Восточный и колониальный вопросы менее сложны», — уверял Ллойд Джордж, предлагая обсудить судьбу колоний, отнятых у Германии, а одновременно с ними и турецких владений.
Эго поддержали прежде всего британские доминионы, которые всё время требовали немедленного дележа колоний. Представитель Новой Зеландии прямо заявил, что является восторженным поклонником Лиги наций. Однако, опасаясь её «переобременить», он рекомендовал сначала поделить колонии, а потом уже предоставить полную возможность распоряжаться Лиге наций. Япония ещё накануне, в предварительных переговорах, также выразила согласие на постановку вопроса о колониях. Итальянский премьер Орландо не возражал. Ллойд Джордж мог, таким образом, надеяться на принятие своего предложения. Он, однако, ошибся: колониальный вопрос оказался вовсе не лёгким. Все соглашались с тем, что колонии не должны быть возвращены Германии. Вильсон отметил это единодушие, заявив: «Все против возвращения германских колоний». Но что с ними делать? Этот вопрос вызвал разногласия. Каждая из крупных стран немедленно предъявила свои давно обдуманные претензии. Франция требовала раздела Того и Камеруна. Япония надеялась закрепить за собой Шаньдунский полуостров и германские острова в Тихом океане. Италия также заговорила о своих колониальных интересах. Французы намекнули, что договоры, заключённые во время войны, уже разрешили ряд вопросов. Все поняли, что между странами существуют тайные договоры. Прорвалось наружу то, что скрывалось так тщательно.
При таком обороте дела Лига наций уже оставалась в стороне. Между тем для Вильсона вопрос о Лиге наций был прежде всего делом личной его чести. Хотя самому президенту, по признанию его историографа Бекера, не принадлежала ни одна идея — все были позаимствованы у других, — но всё же президент много поработал над созданием устава, и весь мир связывал Лигу наций с именем Вильсона. Народные массы устали от войны. Они и слышать не хотели о новых военных тяготах. Мира требовали во всех странах, во всех слоях населения. Пацифистская волна захлестнула народы. О Лиге наций были написаны целые библиотеки. Пацифистские элементы сеяли мирные иллюзии в среде широких масс. В Лиге наций видели единственную гарантию мира. Когда Вильсон сошёл с корабля в Бресте, он увидел огромный транспарант, где было написано: «Слава Вильсону Справедливому!». Обойти Лигу наций при таком настроении умов было крайне трудно. Уступить в вопросе о Лиге наций означало для Вильсона потерять весь свой ореол. Но, разумеется, дело было не столько в личном престиже Вильсона. Лига наций должна была стать инструментом, с помощью которого Америке можно будет получить миллиарды, которые она ссудила Европе. Лига наций могла стать рычагом влияния Америки в Европе. Поэтому Вильсон вновь заставил конференцию обратиться к вопросу о Лиге наций. «Мир скажет, что великие державы сперва поделили беззащитные части света, а потом создали союз народов», — говорил Вильсон.
Президент настаивал на том, чтобы вопрос о германских колониях и занятой союзниками турецкой территории был разрешён в рамках Лиги наций. Он предложил поручить опеку над этими территориями передовым нациям, желающим и способным по своему опыту и географическому положению взять на себя такую ответственность; осуществлять эту опеку Вильсон предлагал на основе мандатов Лиги наций. Все участники Совета десяти выступили против принципа мандатов. Ллойд Джордж выдвинул требование английских доминионов — считать территории, занятые ими во время войны, завоёванными и входящими в состав соответствующих доминионов. Вильсон возражал. Тогда премьер-министр Англии пригласил на заседания Совета десяти самих представителей доминионов, чтобы продемонстрировать их претензии. Но и этот маневр не оказал на Вильсона никакого впечатления.
Убедившись в непреклонности президента, англичане и французы потребовали, в случае принятия принципа мандатов, немедленно распределить их между странами. Вильсон не уступил и в этом вопросе. Он настаивал на том, что сперва надо разработать и утвердить устав Лиги наций.
Начались переговоры между отдельными участниками Совета десяти. Заседания Совета проходили в напряжённой атмосфере. Между Вильсоном и другими членами Совета возникали непрерывные пререкания. Кто-то огласил в печати то, что тайно говорилось на заседании Совета десяти; кто-то рассказал о схватках Вильсона с другими делегатами. Появились иронические статьи об идеализме Вильсона: доказывалось, что сам президент не знает, как претворить свои идеи в действительность. Раздражённый президент потребовал прекратить газетную шумиху; если она будет продолжаться, то он будет вынужден выступить с исчерпывающим публичным изложением своих взглядов. «Казалось, — записал Хауз в своём дневнике 30 января 1919 г., — что всё пошло прахом… Президент был зол, Ллойд Джордж был зол, и Клемансо был зол. Впервые президент утратил самообладание при переговорах с ними…».
Пошли слухи, что Вильсон покидает конференцию.
Конференция только началась — и уже дала трещину. Угроза отъезда Вильсона встревожила всех. Совещание, казалось, зашло в тупик, но тут Ллойд Джордж нашёлся: он доказывал, что Лига наций признана интегральной частью мирного договора; выработка отдельных положений устава не изменит этого факта; значит можно, не ожидая окончательной выработки устава, немедленно приступить к распределению мандатов. Но Вильсон возражал: раз колонии будут поделены, то Лига наций останется формальным институтом; надо предварительно утвердить устав Лиги наций.
— Никто не может знать, когда закончится эта сложная процедура выработки устава Лиги наций, — возражал Ллойд Джордж.
На это Вильсон ответил, что на окончание работы комиссии потребуется всего десять дней.
— Но справитесь ли вы в десять дней? — спросил Ллойд Джордж.
— Да, — подтвердил Вильсон.
— Ну, раз так, можно подождать, — и Ллойд Джордж обратился к Клемансо с вопросом, не найдёт ли он нужным что-либо сказать.
На арену выступил Клемансо, до сих пор молчаливо наблюдавший борьбу.
Клемансо решил добиться своей цели другим путём. 17 февраля заканчивался срок перемирия с
