Однако польское правительство предпочитало сохранить свободу действий в отношении Германии; поэтому оно отклонило советское предложение. Отклонили его и прибалтийские государства.
15 ноября 1923 г. советское правительство опубликовало официальное сообщение, в котором изложило обстоятельства своих переговоров с Польшей и прибалтийскими государствами по вопросу о нейтралитете и невмешательстве во внутренние дела Германии. В сообщении выражалось сожаление по поводу отказа соседей Советской России подписать соглашение, единственная цель которого заключалась в сохранении мира в Восточной Европе.
С осени 1923 г. взаимоотношения СССР с балтийскими государствами и с Финляндией ухудшились. Под влиянием французского посланника в Гельсингфорсе Коппе финляндское правительство с особой настойчивостью начало предъявлять свои притязания на восточную Карелию. В конце концов оно добилось от Совета Лиги наций постановления о передаче карельского вопроса на решение международного Гаагского суда. Однако правительство СССР протестовало против перенесения советско-финляндского спора в непризнанную им инстанцию; оно категорически отказалось участвовать в рассмотрении этого вопроса в Гааге.
23 сентября 1923 г. на финляндской границе были убиты белогвардейцами члены советской делегации в смешанной пограничной комиссии Лавров и Лежнев. Несмотря на неопровержимые данные следствия, финляндское правительство отказалось удовлетворить требования советского правительства о законном возмездии.
Тормозилось установление нормальных дипломатических отношений СССР и с государствами Малой Антанты и Балканского полуострова, находившимися под враждебным СССР влиянием Франции.
Заключённый ещё 5 июня 1922 г. «Временный договор между РСФСР и Чехословацкой республикой об установлении сношений» в течение целого года не был утверждён Парламентом. Советское правительство требовало от правительства Чехословакии ликвидации представительства Врангеля и других белогвардейских организаций, развивавших в Чехословакии и вне её открытую антисоветскую деятельность. Настояния советской дипломатии оставались тщетными. Чехословацкое правительство продолжало поддерживать контрреволюционную Русскую эмиграцию.
Не порывала связей с русской контрреволюцией и Югославия. Белогвардейское офицерство с Врангелем во главе оказывало значительное влияние на придворные и военные круги Югославии. Поэтому югославское правительство не только отказалось вернуть СССР захваченное Врангелем советское имущество, но даже решило само приобрести его у Врангеля. В ноте от 27 июля 1923 г. советское правительство протестовало против этого решения Югославии. «Врангель — просто вор, — заявляла нота, — и советское правительство не понимает, как правительство Югославии может держаться нейтральной позиции между вором и законным владельцем».
Враждебной СССР была и позиция Румынии. Опасаясь за судьбу захваченной ею Бессарабии, а также предвидя свою ответственность за разграбленное имущество Юго-Западного фронта, румынское правительство отказывалось установить с СССР нормальные отношения.
Французское правительство, задержавшее в Бизерте Черноморский флот, уведённый Врангелем, решило продать несколько русских судов Румынии. В ответ на советский протест по этому поводу Пуанкаре выдвинул в ноте от 20 июня 1923 г. своеобразный дипломатический аргумент: советское правительство не имеет права требовать обратно русские корабли, так как оно не признано; не признано же оно потому, что не платит долгов. Но, если бы даже оно и было признано, Франция всё равно имела бы право задержать русские суда в качестве залога за неуплаченные русские долги.
С особенной яркостью сказалась ненависть реакционеров к советскому государству на процессе убийц советского дипломата В. В. Воровского.
Суд по этому делу происходил 5—16 ноября 1923 г. в самом реакционном из кантонов Швейцарии — кантоне Во. В зале казино, набитом русскими белогвардейцами, прокурор и защита состязались в рвении оправдать убийц — Конради и Полунина, превознося их «благородное желание отомстить большевикам».
После 12-дневной судебной комедии убийцы были оправданы. Как суд, так и приговор вызвали глубокое негодование всех честных людей.
«Представим себе, — писал капитан Гренфель в декабрьском номере журнала «Foreign Affairs», — что какой-нибудь русский, другой политической ориентации, чем Конради, убил бы год тому назад лорда Керзона, когда последний являлся представителем Англии на Лозаннской конференции. Можем ли мы себе представить, чтобы прокурор кантона Во при составлении обвинительного акта упомянул в нём в качестве смягчающих вину обстоятельств об ужасах гражданской войны в России и остановился бы на оргиях зверства и жестокости против, красных» пленных со стороны белых офицеров, бесчеловечность которых поддерживалась и одобрялась политикой лорда? Но допустим даже, что прокурор это сделал бы. Неужели суд присяжных кантона Во оправдал бы убийцу? Всё это, конечно, немыслимо».
И всё же самые отчаянные попытки международной реакция исключить Советскую Россию из круга европейских государств оказывались тщетными. Восстановление нормальных экономических и дипломатических отношений с Советским Союзом приобретало для всех государств Европы характер всё более и более неотложной необходимости.
Признание СССР Англией. Особенно остро к концу 1923 г. стал вопрос о признании СССР перед английским правительством. Неустойчивость международного положения, экономический кризис, сужение европейского рынка, прогрессирующий рост безработицы в Англии явно не могла быть преодолены без экономического и политического сближения с СССР.
Позже, в 1924 г., упрекая английскую дипломатию в затягивании этого насущного для Англии вопроса, Ллойд Джордж говорил, что «Россию нужно было признать немедленно после того, как Франция заняла Рур».
Даже консервативная английская печать — правда, со многими оговорками — высказывалась осенью 1923 г. за восстановление нормальных отношений с СССР. Немедленного признания СССР требовали рабочие массы Англии и общественная организация «Руки прочь от России».
Недовольство антисоветской политикой Керзона было глубоким и всеобщим. Это сказалось во время декабрьских выборов в Палату общин. Все промышленные центры, за исключением Бирмингама, голосовали против консерваторов.
Консервативное правительство пало. С ним сошёл со сцены и Керзон. Он умер в 1925 г., лишь ненадолго пережив свою политическую смерть.
Пришедшее к власти лейбористское правительство во главе с Макдональдом было обязано своим успехом в значительной мере популярности лозунга признания СССР, провозглашённого в качестве одного из первых пунктов предвыборной программы лейбористов.
Доказывая необходимость расширения русско-английской торговли, Макдональд писал в своей книге «Внешняя политика рабочей партии»: «Когда отказ в дипломатическом признании какого-либо народа связан с отказом от торговли с этим нарядом, то это безумие обходится весьма дорого».
На митинге в Альберт-холле 8 января 1924 г. Макдональд обещал радикально изменить политику Англии в русском вопросе.
Это намерение отнюдь не объяснялось симпатиями самого Макдональда к СССР. Отрицательное отношение лидера лейбористов к «русскому эксперименту» было достаточно известно. Но признания СССР требовали широкие массы и особенно рабочий класс Англии. С другой стороны, деловые, торговые круги Англии всё чаще вспоминали об обширных русских рынках.
Сокращение рынков в связи с растущей экономической самостоятельностью английских доминионов и сближением некоторых из них, например Канады и Австралии, с США вызывало в Англии серьёзную тревогу. Эта тревога усилилась, когда Германия установила дипломатические и торговые отношения с Советской Россией. Наконец, опасение англичан вызывало развитие национально-освободительного движения в странах Востока.
В своей речи на митинге в Альберт-холле, касаясь вопроса о взаимоотношениях Афганистана и СССР, Макдональд подчеркнул, что, не установив дипломатических отношений с СССР, он не имеет официальных путей для протеста против «большевистской пропаганды» в странах Востока.
«Я хочу торговли, я хочу переговоров, — заявил Макдональд. — Я хочу спокойствия повсюду — от
