Каракумов. Конечно, я понимаю, что в лесу не очень весело, но уж извини! Лучше хоть так, чем вообще никак. Поживем здесь какое-то время, переждем… А там видно будет. Придет зима, замерзнут болота, попробую пробраться в город, узнать, что и как. А пока… – Он вопросительно посмотрел на мать, напряженно молчавшую на протяжении всего разговора.
– Отец правильно говорит, – тихо подытожила мать. – Если мы хотим оставаться вместе, другого выхода пока я не вижу. Здесь не так уж плохо. Как будто мы на даче.
– А что такое дача? – спросил Сережа.
Мать засмеялась.
– Это место в лесу или на берегу моря, где отдыхают, – сообщила она.
– И не работают?
– Как тебе сказать… – Мать замялась и вопросительно посмотрела на отца.
– Работают! – отрезал отец. – И еще как.
Мать грустно усмехнулась. На этом разговор закончился.
Видимо, сестра больше всех тосковала по людям. Она нет-нет да и вспоминала подруг, знакомых по городку, вспоминала школу и кинопередвижку, фильмы, которые показывали во Дворце культуры завода, библиотеку, пионерские сборы. Но Сережа чувствовал себя в лесу совсем иначе. В отличие от сестры ему здесь нравилось. Очень скоро он и не мог представить себе другой жизни.
Весна перешла в лето, которое в тот год выдалось особенно жарким. Целыми днями Сережа оставался на улице. Да и что делать в душном доме. Он купался в озере, проверял сети, помогал матери полоть огород, а по вечерам мыл вздрагивающего от удовольствия Костю, который после купания что есть силы махал хвостом, отгоняя мошкару. В лесу было столько интересного, что некогда скучать. Правда, ходить далеко в лес отец категорически запретил. «Совсем рядом непроходимые болота, – сказал он. – Попадешь в топь, в один миг утянет».
Иногда над лесом и усадьбой проносились сильные громы. В такие минуты казалось, что молнии бьют прямо в дом и вот-вот вобьют его в землю до основания. Почему-то местность, где находилась усадьба, особенно притягивала молнии. Ослепительные ярко-сиреневые вспышки сверкали над озером. Создавалось впечатление, что оно вскипает, расстрелянное струями дождя. Непрерывно грохотал гром, рождая мысли о конце света. Но грозы быстро проносились, оставляя после себя запах горькой свежести.
Иногда отец, прихватив двустволку и запас еды, уходил на целый день далеко в лес. Раз или два он совсем не возвращался ночевать. В такие часы мать начинала нервничать и вслух ругать отца за непростительное легкомыслие. Но отец рано или поздно появлялся и обязательно приносил какую-нибудь добычу: тетерку или зайца. Сереже казалось, однако, что в лес он уходил вовсе не на охоту и дичь стрелял вроде бы как для маскировки. Отец рассказывал, что за их озером лежит другое, только значительно больше. На его берегу стоит дом, брошенный, видимо, очень давно.
– А дальше что? – с любопытством спрашивал Сережа.
– Дальше идут небольшие холмы, – сообщил отец, – в большинстве они покрыты лесом, но есть и совершенно голые. Попадаются горки вроде мелких сопок, встречаются и гари. Видимо, молнии время от времени поджигают лес, и сами собой возникают пожары. Признаков обитания людей не встречал. Кругом там болота, некоторые холмы и сопки стоят посреди болот подобно островам.
Раз отец притащил из очередного похода древнюю рукописную книгу, которую он нашел в брошенном доме. Он бегло полистал ее, но отложил, сказав, что книга написана старинным полууставом и очень трудно читается. «Как-нибудь зимой на досуге попробую разобрать», – пообещал он.
Сережа тоже открыл деревянный, обтянутый заскорузлой черной кожей переплет с медными позеленевшими застежками и с любопытством перевернул пару листов, сделанных из грубой, точно береста, ломкой, трескучей бумаги. Древность имела несколько зловещий вид, и Сережа тут же отложил ее в сторону.
Кстати сказать, они привезли с собой обычные книги. В основном это были учебники, но имелись повести и рассказы Лескова, «Война и мир», «Сказки братьев Гримм», Андерсен, «Робинзон Крузо». Сережа редко читал, да и то только тогда, когда заставлял отец, боявшийся, что мальчик совсем разучится грамоте.
Первый снег упал в середине сентября. К тому времени урожай был собран, картошка выкопана, а на зиму сделаны значительные запасы. Навялили рыбы. Кстати, в усадьбе обнаружили большое количество соли. Ссыпанная в бочки, грубая и закаменевшая, она тем не менее пригодилась как нельзя кстати. Отец построил и небольшую коптильню, на которой коптил лесную и озерную дичь. Ближе к осени подстрелили лося. Мясо частью засолили, частью закоптили. Для Кости заготовили вдоволь сена, да и овес уродился на славу.
Словом, к зиме подготовились основательно. И хотя начинались холода и работы поубавилось, отец не позволял сидеть без дела. Всей семьей ходили на заготовку дров, отец рубил сухие лесины, а мать и дети собирали валежник. В конце концов дров было заготовлено столько, что их стало некуда складывать. Тогда неутомимый отец придумал другое занятие. Он решил перекрыть крышу в конюшне, укрепить ее, сделав непроницаемой для хищников.
– А волки здесь есть? – как-то поинтересовался Сережа.
– Есть, наверное, – спокойно ответил отец, – пока я их не встречал, но, надо думать, зимой появятся.
– И что тогда? – с тревогой спросила мать.
– Да ничего, патронов у нас достаточно. Отобьемся. К тому же Зана всегда оповестит, если к дому приблизится зверь.
– А если медведь?
– То же самое. Ты, наверное, видела: недалеко от дома в разных местах встречаются ямы. Это западни на медведя. Нужно привести их в порядок, вдруг пригодятся.
Однако опасения оказались напрасны. Ни волки, ни медведи им не досаждали.
И все же присутствовало в месте их обитания нечто странное. Сереже иногда казалось, что все вокруг: лес, озеро, наземная и пернатая живность – будто присматривается к ним, внимательно следит за каждым
