всякого осуждения этого народа, и да поможет бережно и чутко коснуться его вековых ран! Но в то же время, во имя действительной любви к человеку, я должен иметь мужество говорить правду, называя предметы их собственными именами, стремясь установить диагноз болезни правдиво и глубоко. Ибо что значит любовь без правды? И какова цена правды без любви? Сочетать же их может поистине лишь Божественная мудрость.
С другой стороны, я прошу моих еврейских читателей выслушать меня терпеливо и мужественно. Евреи утратили свое величие и свое нравственное достоинство… Они и сами сознают это. Теодор Герцль в своем дневнике признает нравственные недостатки своего народа. «Die Juden weisen moralische Defekte auf» (Theodor Herzl Tagebucher, Berlin 1922). Они переживают действительный духовный упадок и моральное оскудение. И вот это-то и страшно в их судьбе. Они потеряли возвышенный облик народа Божьего, которому вверено Слово Божие, которому «принадлежат усыновление и слава, и заветы, и законоположение, и богослужение, и обетования…» (Рим.9.4). Древний героизм евреев сменился робостью и малодушием, вера в духовные невидимые ценности выродилась в поклонение видимым, осязательным, материальным ценностям. Наш великий русский философ Владимир Соловьев был другом еврейского народа, и он выразил свои симпатии к нему в ряде произведений («Талмуд и новейшая литература о нем», «Новозаветный Израиль», «Некролог Иосифа Давидовича Рабиновича» и др.). В наиболее значительном из этих произведений, а именно в статье: «Христианство и еврейский вопрос», упоминаются три великие черты, свойственные гению еврейского народа а именно:
1) напряженная вера в Живого Бога,
2) сила личного чувства (глубокое сознание себя, как свободной личности) и
3) так называемый священный материализм, в силу которого еврей стремится к освящению материи, к одухотворению религиозным началом всех реальных земных отношений (личных, хозяйственных, семейных, социальных) как это видно из множества предписаний, правил и обрядов, изложенных, например, в книге «Левит».
И вот эти три черты без живой связи с живым Богом выродились теперь в свои духовные противоположности: вера в живого Бога перешла в самообожание, сила личного чувства извратилась в болезненное самолюбие – эгоцентризм (потому-то еврей любит так много говорить о себе!); а священный материализм превратился в далеко не священную страсть к наживе.
«Сыны пророков и завета» выродились в торгашей и биржевых дельцов. Апостол Павел был типичным евреем: с неистребимой жаждой прославить своего Бога он шел из страны в страну, неся благую весть о Мессии иудеям и эллинам, пока меч римского воина не пресек эту благородную энергию. Современный еврей также идет из страны в страну, но у него нет никакой благой вести, никакой миссии, лишь трагический вопрос о самом себе таится на запекшихся устах и в воспаленном взоре этого странника «вечного жида» Агасфера. Ему нечего сказать людям: он молчит и молча страдает. Еще страшнее то, что молчит Бог Израиля. Уже много, много веков длится это молчание Бога. Слава Божия (Шохина), пребывавшая в храме, оставила его. «Ихавод» – «отошла слава от Израиля» в этом глубокая сущность еврейской трагедии (1 Цар.4.21).
ИЗРАИЛЬ И ЕГО ИЗБРАННИЧЕСТВО
Между тем, определенная, великая миссия была задана еврейскому народу: для нее он и был «избран». Каждый народ имеет свое особенное призвание, каждый призван сказать свое слово человечеству. И не каждый ли человек имеет свое особое, личное священное призвание выявить правду Божию ему одному свойственными дарами? Гоголь и Достоевский верят в такое «мессианство» русского народа: и придет некогда час, когда в муках и страданиях родится на радость миру это особое «русское слово», особое откровение о жизни. Мицкевич был вдохновлен мистической верою в особое призвание польского народа. Евреи же по существу являются народом призванным, «избранным». И тут, как всегда, «благородство обязывает», noblesse oblige; а с уклонением от обязанностей, связанных с избранничеством, теряется и присущее ему достоинство.
Как мы уже говорили, на еврейский народ была возложена величайшая миссия, а именно: возвещение всем народам веры в Единого Бога. Но это еще не все: веру в Единого Бога проповедывали уже греческие мыслители, как Сократ и Платон, хотя и не так ясно, как Библия. Сущностью еврейского избранничества было выявление Самого Бога на земле, откровение о пути к непосредственному общению с живым Богом в лице Его воплощения Мессии. Все религии мира с разной степенью напряжения и глубины устремляются к Богу, ища доступа к Нему. Но Бог сущность недосягаемая для человека. Жажда найти путь к Нему присуща всем народам: она-то и создала потребность в Спасителе, Который должен придти и преобразить человека, приблизив его к Божеству. Эту веру в Посредника и Искупителя можно наблюдать в неясных чаяниях древних сказаний и обрядов, в греческих мистериях, в учении Зороастра и др. мудрецов Востока (из их среды и пришли «три волхва» для поклонения Иисусу Христу, когда он родился в Вифлееме). Самый же факт пришествия Мессии должен был совершиться в среде еврейского народа. Свойственный ему «священный материализм», способность воплощать духовное начало и одухотворять материю, и был той чертой, в силу которой, по мнению В.Соловьева, Бог благоволил воплотиться именно в среде этого народа. Веками шло приготовление последнего к восприятию Мессии. О Нем пророчествовали священнодействия храма, самое его устройство и все священные предметы (вплоть до первосвященнических одежд (см. книгу «Свет из тени будущих благ» И.В.Каргеля)), о нем «говорили в законе Моисей и пророки».
Итак, слово о Боге и посланном Им Спасителе, таково священное задание, возложенное на еврейский народ. Остается ли еврейский народ верным этой задаче? Не является ли уклонение от последней основным источником его страданий? В самом деле сохраняют ли евреи наших дней ту пламенную веру в Бога, которая исторгла из груди пророка Исаии молитву: «О, если бы Ты расторг небеса и сошел! Горы растаяли бы от лица Твоего, как от плавящего огня…» (Ис.64). Увы! О еврейской интеллигенции, об образованной еврейской молодежи, нельзя было бы дать положительного отзыва в этом смысле. В Праге я посетил однажды местное общежитие студентов-евреев; во время беседы на религиозную тему я спросил студентов: «Кто из вас верит в Бога?» «У каждого есть свой бог», ответил один из них уклончиво. «Это не ответ на мой вопрос. Кто из вас верит, согласно Библии, в Бога Авраама, Исаака и Иакова, в Бога, Который нас создал, а не в того бога, которого мы создали?» «Ну, в такого Бога никто из нас не верит…» 'В таком случае я здесь среди вас единственный «еврей» сказал я, смеясь, «потому что я верю в Бога по Библии, в Бога Авраама, Исаака, Иакова. И впредь я буду пытаться обратить вас не в христианскую веру, а прежде, пожалуй, в иудейскую». Атеизм стал как будто даже типичной чертою еврейского студенчества. Я, конечно, не стану обобщать данного наблюдения, потому что мне известны и иные факты из жизни еврейского народа.
Если в 1922 г. еврейская молодежь в Одессе устроила в Судный день антирелигиозное шествие мимо синагог с кощунственным криком: «Weg mit Gott!», то справедливость требует упомянуть и тот факт, что этот призыв остался без отклика со стороны верующих. На известном антирелигиозном диспуте с Луначарским, бывшем в Москве в 1920 г., наряду с нами, оппонентами из христиан, выступал с благородной и смелой защитой веры в Бога упомянутый раввин Я.И.Мазэ. Но при всем том, я просил бы каждого сознательного еврея ответить на этот вопрос: верит ли он в Бога и притом в Него Одного, всецелою живою верою? Ибо, если у нас религия не на первом месте, то ее у нас совсем нет, как справедливо говорит Рескин. Ведь Библия учит прежде всего о нравственном единобожии, об этическом монотеизме. И не является ли всякое предпочтение внешнего внутреннему и материального духовному идолопоклонством? Несомненно, во всяком случае, что еврей, утративший веру в Бога, перестал быть евреем.
ЕВАНГЕЛИЕ, КАК ИСПОЛНЕНИЕ ПРОРОЧЕСТВ ВЕТХОГО ЗАВЕТА
Далее. Почему евреи не принимают Нового Завета, открытого в Евангелии и свидетельствующего о том, что Мессия уже пришел? Потому ли, что он «новый», и они отвергают его под предлогом верности первому Завету? Но разве не сказано у пророка Иеремии: «Вот наступают дни, говорит Господь, когда я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет, не такой завет, какой Я заключил с отцами их в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской; тот завет мой они нарушили, хотя Я оставался в союзе с ними, говорит Господь. Но вот завет, который Я заключу с домом Израилевым после тех дней, говорит Господь: вложу закон Мой во внутренности их, и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом» (Иерем.31.31-33).
Не принес ли именно этот новый завет Иисус из Назарета? Конечно, решение этого вопроса требует от еврея наибольшей внутренней самостоятельности, непредубежденности и свободы от чужого,
