остались бы легендой. Но Дрив вышвырнул побеждённого мятежника за пределы Ирта.
Поднявшись по ступеням, герцог подошёл к алтарю и коснулся аметистовой панели в его основании. Панель скользнула в сторону, открывая обитый сукном тайник. Внутри лежали золотистый меч, чёрные ножны и красный пояс.
Лорд Дрив протянул руку к рукояти. Блестящий металл сам лёг ему в ладонь, обволакивая её своим золотистым сиянием. За тысячу дней Чарм меча ничуть не уменьшился. Он защищал руку хозяина и придавал ей силы. Трудно было поверить, что такая красота может служить злу — и тем не менее именно этим мечом была убита Мивея и сотни других невинных жертв.
Если верить легенде, этот меч в незапамятные времена выковал слепой кузнец Таре Кулкан из Хеллгейта — первый из людей, кто научился заключать Чарм в изделия из металла и без зазрения совести стал применять это умение при изготовлении оружия. Назывался меч Таран — в честь Освободителя, портного Тарана, который вынул этот меч из руки своего павшего господина и в той же битве пронзил им трёх королей, чем полностью изменил ход истории. Сила меча повергла в прах целые царства и возвела портного на трон. После смерти Освободителя меч куда-то пропал, и десятки тысяч дней никто не слышал о нём — до тех пор, пока его не обнаружил этот подлец Врэт.
Лорд Дрив убрал меч в ножны. Сейчас не время для воспоминаний. Врэт вернулся.
— Нет, вы только подумайте! — расхохотался он вдруг. — Худр'Вра! Властелин Тьмы! Экое ребячество!
Смех герцога гулко отдавался под сводами пустого зала и возвращался к нему зловещими раскатами. Врэт возвращается. Сначала этот бродяга отнял у Дрива сестру, теперь — место в семье и скоро явится за его жизнью. Оставаться во дворце, чтобы встретить Властелина Тьмы с оружием в руках, не имеет смысла — это Дрив хорошо понимал. Его дело — отвлечь врага на себя.
«Конечно же, Рика права, — размышлял Дрив, надевая пояс с мечом поверх коричневого мундира. — Я должен скрыться и вступить в борьбу лишь тогда, когда будет найдено оружие против Худр'Вра».
Он отцепил от воротника гербовые звезды и осторожно положил их на алтарь. Теперь его единственным охранным талисманом будет Таран — меч, за который заплачено кровью его сестры. С этого момента начинается его долгий путь обратно в Дорзен — сюда, в этот самый зал, к алтарю власти.
Сердце Дрива стиснули ледяные пальцы страха. Он никогда не вернётся! Надежды нет. Ему суждено погибнуть. Правда, пока он не чувствует приближения смерти. Пока…
Рука Дрива лежала на рукояти меча, и Чарм, заключённый в нём, позволял ему видеть, что он не умрёт сегодня. Ближайшее будущее было полно красок и солнечного света — тень смерти ещё не коснулась его.
«Жизнь — это надежда, — убеждал себя Дрив. — Как бы плохо все ни складывалось, мы не должны поддаваться панике. Иначе Врэт победит без борьбы. Я этого не допущу».
Но холодный ужас не отступал.
Зыбкие картины будущего расплылись и померкли. Дрив перевёл взгляд на алтарь. Ни одно из лежащих там сокровищ больше не принадлежало ему. На самом деле они и раньше не были его собственностью. Дрив никогда не использовал эти дары в личных целях — только на благо Дорзена и Укса. Он гордился тем, что может в любой момент уйти, как это сейчас произошло, без сожалений оставив все своему преемнику.
«Если у меня будет преемник».
Но в этот момент взгляд его упал на амулет с глазом тритона из Заксара. Дрив поднял его и снова ощутил смутное томление, тоску по тому будущему, в котором возможна была любовь.
«А почему бы мне не отправиться к ней?» — подумал он вдруг. Глупо, конечно, но он всё же взял амулет с алтаря и сунул себе в карман. И когда слабый свет талисмана растворился в сиянии его собственного Чарма, он всерьёз задумался над этой возможностью. Конечно, это опасно. Но почему бы и нет? Терять-то ему уже нечего! За то время, что у него осталось, он, может быть, выяснит наконец, почему судьба привязала его именно к этой женщине.
«Судьба, — вспомнил герцог священный текст, — есть лишь игра света в сиянии Извечной Звезды, а наши жизни — экран, на который падает этот свет».
Хотя Лорд Дрив был человеком высоких моральных принципов, он никогда не был особенно религиозен. Многие поколения его предков совершенствовались в практической магии. Дрив и сам постиг эту науку и прекрасно понимал, как действуют магические камни и талисманы. Но беспокойная жизнь герцога и Наместника не располагала к размышлениям об изначальной магии Извечной Звезды, восход и закат которой он мог наблюдать ежедневно. И всё же именно сейчас, стоя на пороге новой, полной опасностей жизни, он черпал умиротворение в этих словах священной книги, которые впервые услышал ещё ребёнком, стоя рядом с матерью в полумраке храма.
«Почему бы не исполниться предначертанию судьбы, о котором я знаю так давно? — спрашивал себя Дрив, разрываясь между холодным отчаянием и желанием поверить в чудо. — Ведь говорят же, что судьба — это вера?»
На мгновение он заколебался, подумав, что Тиви может быть опасно находиться в его обществе. Но с другой стороны, разве не всем сейчас грозит гибель? Чтобы оказаться в смертельной опасности, достаточно просто быть живым. А быть может, он даже сможет как-нибудь помочь ей…
Герцог окончательно убедился в своём желании разыскать Тиви. Слабенькая магия глаза тритона в Искателе поможет ему разыскать девушку, где бы она сейчас ни была. А дальше что? Даже если она примет его такого — без положения, без Чарма, с одним лишь мечом да амулетом-Искателем, — что они будут делать дальше?
«Судьба покажет».
Лорд Дрив вызвал слугу и велел принести обычный плащ путешественника и солдатский мешок с запасом провизии — такой, как выдавался войскам в пустыне. Больше он с собой ничего не возьмёт. Все талисманы достанутся новому Наместнику. А Дрив — маг, и сам создаст себе магические инструменты, если они ему понадобятся.
Плащ и мешок Дриву принёс маршал Лебок, начальник Гвардии Сокола. Со дня смерти Мивеи Лебок служил Дриву верой и правдой и прекрасно понимал, что тот задумал.
— Вам нельзя идти одному, мой господин. Маршал был расстроен и разочарован. Рыжие бакенбарды топорщились вокруг огорчённого лица.
— Другого пути нет, Лебок.
Герцог отрегулировал лямки солдатского мешка и накинул его на плечи, в противовес тяжёлому мечу.
— Лорд Наместник… — начал было Лебок, но спохватился и поправился: — Мой герцог, вам следует путешествовать с личной охраной.
— Нет, — нахмурился Дрив. — Чем больше будет людей, тем быстрее враг нас обнаружит.
Придётся уходить не прощаясь — иначе он просто не выйдет из Дорзена. Дрив накинул голубой плащ и повернулся к старому солдату спиной.
— Как видно из твоей оговорки, дружище, Гвардия все ещё считает меня Наместником. Но я уже не Наместник. Отныне ваше место возле моего преемника.
— Гвардия Сокола переходит в распоряжение лорда Кеона, — сухо сообщил Лебок. Вслед за Дривом он вышел в длинный коридор с мозаичным полом и зашагал по направлению к саду. — Мы уже получили приказ. Вечером те из нас, кто остаётся в Гвардии, отправляются в Арвар Одол.
Герцог резко остановился и развернулся к нему:
— Что значит «те, кто остаётся», Лебок? Разве дезертирство не карается смертной казнью? Маршал нервно теребил бакенбарды.
— По окончании срока правления охрана Наместника нанимается заново.
Лорд Дрив мрачно уставился на Лебока. А он-то думал, что знает этого человека!
— Мой срок ещё не кончился, маршал. Произошла передача власти. И вы, и ваши солдаты обязаны повиноваться новому Наместнику.
— Мы не собираемся нарушать закон, — возразил Лебок. Его бесхитростная румяная физиономия выражала твёрдую решимость. — Мы просто отложим отъезд до завтра — это нетрудно. Если окаянный Врэт выполнит свою угрозу уничтожить Арвар Одол, нам больше некому будет повиноваться, и никто не запретит
