концов он решил продолжать путь к Нхэту, чтобы освободить Бульдога из лагеря — ас ним и Тиви.
Но как?
Он вынул из ножен меч Таран, который оставил ему в наследство герцог. Лёгкость его в руке внушала мало надежд.
Среди деревьев застыли стервятники, завернувшись в чёрные крылья, ожидая, пока Котяра оставит труп. Пара безволосых трупных собак с длинными головами и палёными мордами рыскали у берега, привлечённые стервятниками. Они петляли в тростниках, чуя запах мертвечины.
Котяра отгонял их блеском золотого меча. Он гибко кружился вокруг мертвеца, исполняя защитный танец, пока не опустились сумерки и не поднялся прилив.
Тело Дрива всплыло в ярком кружеве ночи. Котяра отсалютовал ему мечом. Молчание было его молитвой, когда труп уплыл прочь, в глубокие руки пространства.
Котяра вложил меч в ножны, привязал его к спине, закинул на плечо ружьё и пошёл своим одиноким путём.
Жезл, который дал ему Лебок, прогонял усталость и вливал в него силы, чтобы не спать. Он шёл на юг среди Рифовых Островов. Питаясь Чармом и щедрыми дарами болот, он продвигался быстро. Днём он шагал по островам, избегая дорог и деревень, остерегаясь встреч. Ночью, когда уходил прилив и открывались коралловые мосты, он переходил вброд проливы между островами, не пользуясь ни фонарём, ни факелом, полагаясь только на своё ночное зрение.
Невидимый никем и ничем, он видел все. В болотах он крался в кроне джунглей, высоко над топями, внимательно оглядывая небо и землю. Когда он сомневался в выбранном направлении, он вынимал из ножен меч Таран.
— Покажи мне дорогу к Тиви, — говорил Кот, вызывая воспоминания о встрече с ней в Кафе.
Меч дрожал, тускло светясь в его руке, и по силе вибраций Котяра выбирал направление. Меч вывел его по бесчисленным островам в лихорадочные джунгли огромных деревьев, согбенных под тяжёлыми гривами мха, бородатых, как учителя скорби.
В одной из тёмных ниш под деревом лежала бесчармовая женщина. Котяра ни за что не заметил бы её в этом нагромождении теней и моховых занавесов, если бы меч не привёл его прямо к ней.
На ней был нагрудник амулетов, истрёпанный почти до нитки, к нему-то — к извилистому переплетению колдовских проводов и заговорённой ткани — тянуло меч. Это — и ещё ружьё, которое она крепко сжимала в руках, выдавало в ней пэра. Её лицо, покрытое синяками, измазанное болотной грязью и распухшее от укусов насекомых, выражало только отчаяние.
Котяра похлопал её мечом по завязанным лианами ботинкам, но она не шевельнулась. Он воткнул меч в торф и наклонился ниже, увидел, что женщина ещё жива, снял с пояса жезл силы и вложил ей в руку.
Это ничего не дало. Она была слишком слаба — уже умирала.
Вор осмотрел грязную сетку её нагрудника и нашёл на воротнике контакты для жезла. Присоединил к ним янтарный стержень — и снова ничего не случилось.
Он налил в руку дождевой воды из фляги и стал отмывать её лицо, ища раны, которые пропустил при беглом осмотре. Распухшее лицо дёрнулось, когда капля воды замкнула контакт с жезлом силы, и Чарм полился в измождённое лихорадкой тело.
Она вскочила и направила ружьё на человека-зверя, склонённого над ней.
Котяра отступил за меч Таран, подняв руки.
— Я — друг, — произнёс он индигово-синим голосом, и это помогло Чарму жезла успокоить испуганную женщину. — Я использовал жезл власти, чтобы вас вернуть. Вы умирали.
Женщина приложила руку к воротнику и опустила ружьё. Опухшее лицо начало принимать нормальный вид.
— Вы спасли мне жизнь. — Она говорила тихо, рассеянно, будто слушая шорох сна. — Но мой брат, Поч, — его вы видели? Я потеряла его в джунглях. — Он покачал головой:
— Только вас.
Она вгляделась в чернёный Глаз Чарма на плече, увидела, что он не работает, посмотрела в другой. Он тоже оставался тёмным, и возня с чармопроводом не помогла.
— Я должна его найти, — пробормотала она, ничего не соображая, потом когда Чарм стал сильнее, закончив восстановление жизненно важных органов, пришла в себя. Её взгляд стал острее.
— Кто вы?
— Котяра, — ответил он, поднимаясь с земли. — Но это не я вас спас. Вас нашёл меч герцога, а я — всего лишь его несчастный наследник.
Она села, поднялась на колени, глядя сразу на зверечеловека и на торчащий из земли меч.
— Это меч Таран.
— Да — — Наследник? — Она встала на ноги. К ней полностью вернулось сознание. — Если вы — наследник меча, значит, вы союзник лорда Дрива.
— Я был его союзником, — ответил Котяра. — Лорд Дрив мёртв.
Женщина обмякла, но нарастающая сила Чарма в нагруднике подхватила её. Отчаяние сменилось решимостью. Этому ужасу надо положить конец!
Она протянула Котяре руку.
— Я — Джиоти, маркграфиня Одола. Я обязана тебе жизнью, Котяра. И потому ты должен теперь мне сказать: мы оба — союзники против общего врага?
Он восхитился работой её амулетного нагрудника, видя, как быстро разлился Чарм по её телу, исцеляя и очищая женщину прямо у него на глазах. Он принял её руку и взглянул в бледное веснушчатое лицо, выражающее гнев без жестокости. Она была — ярость, сила, управляемая более высокой целью. Ему она сразу же понравилась.
Она проявила к нему равное уважение, сильно пожав его руку, когда он заявил:
— Враги лорда Дрива — мои враги.
Сев под бородой гигантского леса, они рассказали друг другу историю своих бедствий.
Пока Кот говорил, Джиоти мысленно благодарила его за Чарм, который он ей дал, ибо с помощью этого Чарма она смогла скрыть свою первую реакцию на его внешний вид. Всю свою жизнь в Арвар Одоле она общалась со звериным народом, от товарищей детских игр и до дворцовых стражей, но никто и никогда не вызывал в ней столь всепоглощающий интерес, как этот человек с кошачьей внешностью. Когда Джиоти узнала о его амнезии, его резкие черты показались ей всплывшими из человеческих глубин, куда более глубоких, чем его звериные метки, и ей захотелось помочь ему вспомнить.
Он упомянул Бульдога, и Джиоти вспомнила велеречивого философа, глубокомысленного Пса, который вывел её из Заксара — кажется, уже очень давно. Чарм сшил их судьбы вместе. И в этом она почерпнула надежду, жадную надежду выжить и положить конец этому кошмару.
«Я опьянела от Чарма, — поняла она и слегка протрезвела от мысли: — Я должна была погибнуть».
Сильные чувства, которые пробудил в ней этот незнакомец, решила Джиоти, всего лишь прилив Чарма в изголодавшееся тело. Когда пришёл её черёд рассказывать о страшных потерях, она изложила их будничным тоном.
Котяра слушал и размышлял, не вёл ли его меч Таран именно к этой женщине. Может быть, разыскивая Тиви, возлюбленную погибшего герцога, магическое лезвие нашло двойника его души? Он хотел в это верить. Её характер, её горячность манили его к себе. Она совсем не была похожа на женщину с чёрными волосами из его сна, но пробуждала в нём то же всеохватывающее желание.
«Как это может быть?» — подумал он и стал искать сходство черт, а когда не нашёл, решил, что у неё тот же дух, что у возлюбленной из его снов, и этого достаточно, потому что в своей реальности и смертности Джиоти была тенью его вечной души. Когда он узнал, что она прошла обучение воина, он понял, что меч нашёл её, чтобы заменить Дрива.
Он отстегнул перевязь с ножнами и положил её рядом с мечом.
— Меч лорда Дрива принадлежит тебе.
Джиоти встала и подошла к мечу. В этот самый момент её брат был где-то в Нхэте, живой или мёртвый — неизвестно. Змеедемоны наводили ужас на Ирт. Всё это было слишком реально, и она, не надеясь справиться с бедой, но благодарная за шанс попытаться, положила руку на рукоять и поклялась посвятить
