хитрость.
Усталые, возвращались первобытные люди к своему племени. С помощью грубо обработанных каменных орудий они разделали добычу, и началось пиршество — на время забылись и опасности, и трудности…
Около 400 тысяч лет прошло с того времени, когда героям нашего рассказа удалось с помощью хитроумной уловки убить двух гигантских бобров. Казалось бы, головокружительно далекое прошлое не выдаст ни одной из своих тайн. Но случилось иначе. Старательный, упорный и, что самое главное, терпеливый ученый вызвал из бездонных глубин прошлого удивительную и важную тайну: он установил, что и в Европе жили древние первобытные люди. Расскажем, как это произошло.
Километрах в десяти от Гейдельберга, на берегу Эльзенца, притока Неккара, расположилась деревушка Мауэр. Здесь в песчаном карьере, владельцем которого был некий Рёш, очень часто встречались кости первобытных млекопитающих. Рёш рассказал рабочим о научном значении этих находок и просил каждую найденную кость старательно очищать от песка и сохранять для Отто Шётензака, учителя гимназии в Гейдельберге. Шётензак много лет собирал и изучал кости первобытных млекопитающих, которые встречались в песчаной почве Мауэра. Ему уже удалось обнаружить несколько интересных видов этих животных. Однако, будучи сторонником учения об эволюционном развитии человека, Шётензак надеялся найти костные остатки человека. «Уже больше двадцати лет, — писал Шётензак, — я ищу в разработках песчаного карьера Графенштейн под Мауэром следы человека. Безуспешно пытался я обнаружить остатки угля и костров. Небольшие роговики, в основном из встречающегося в окрестностях известняка, не носят никаких следов обработки. Острые осколки костей, которые я дома старательно очищал от песка, окаменевшего от углекислой извести, с целью обнаружить следы обработки, сплошь оказывались обломками естественного происхождения. Оставалось только надеяться, что среди многочисленных костей млекопитающих когда-нибудь попадутся и костные остатки человека. Господин Рёш, у которого научные изыскания всегда вызывают большой интерес и полное понимание, любезно согласился немедленно известить меня о возможной находке».
Однажды Шётензак получил от Рёша письмо, в котором тот сообщал, что 21 октября 1907 года «…у подошвы песчаного карьера найдена хорошо сохранившаяся нижняя челюсть первобытного человека со всеми зубами». Обрадованный Шётензак ближайшим поездом выехал в Мауэр; здесь он узнал, что челюсть была найдена рабочим Даниэлем Гартманом в самом нижнем горизонте песчаного карьера, на глубине 24 метров. Хотя Гартман извлекал челюсть очень бережно, она все же сломалась. Но обе половинки настолько хорошо подходили друг к другу, что места излома почти не было видно. Осмотрев челюсть, Шётензак сразу определил важность этой находки и решил составить официальный протокол. Из расположенного неподалеку Неккаргемюнда вызвали нотариуса, который со слов Гартмана записал обстоятельства находки. Протокол подписали Гартман, один из его товарищей рабочих и возчик, который как раз в момент находки грузил песок на свою телегу, а также Рёш и Шётензак. К протоколу были приложены фотографии и точный план местности.
Найденная челюсть, известная в специальной литературе как «гейдельбергская», отличается крупными размерами и массивностью. Ее отростки, несущие суставные поверхности, очень коротки, довольно широки и располагаются наклонно, подбородочный выступ отсутствует; эти признаки делают ее похожей на челюсть человекообразной обезьяны. Однако зубы типично человеческие. Клыки небольшие и не возвышаются над уровнем остальных зубов. А поскольку зубы имеют большое значение для определения принадлежности какого-либо существа к той или иной группе, существо, которому принадлежала челюсть, следовало исключить из группы человекообразных обезьян. Это сделал уже Шётензак. Еще в 1908 году он опубликовал работу «Нижняя челюсть
Вероятнее всего, мауэрантроп жил в первый межледниковый период (интергляциал Гюнц — Миндель), хотя некоторые исследователи и утверждают, что позднее, в период потепления во время второго (миндельского) оледенения. Первобытные люди жили вблизи Неккара и его притоков. В этой покрытой лесами, кустарниками и лугами местности водилось множество животных — теплолюбивые лесные слоны, первобытные носороги, древние бизоны, олени, серны, лоси, дикие кабаны, гигантские бобры, дикие лошади и различные хищники, в первую очередь гиены, первобытные медведи, реже саблезубые тигры.
Хотя о существовании мауэрантропа узнали еще в 1908 году, его орудия были отрыты лишь полвека спустя Альфредом Рустом, причем в тех же слоях песчаного карьера в Мауэре, где была обнаружена и челюсть[4]. Каменные орудия — а их около 130 — обработаны только по бокам, так что заострены лишь края. Эти орудия так долго не привлекали к себе внимания потому, что изготовлены из местного материала — пестрого песчаника, а не из кремня или роговика, которых здесь нет, а возможно, еще и потому, что они не отбиты по форме так называемых ручных рубил. Размеры орудий различны: длина колеблется от 6 до 25 сантиметров. Наиболее распространенным было орудие в форме ножа-рубанка. Отсутствие характерных ручных рубил явно свидетельствует, как считает Руст, о древнем возрасте и самостоятельности этой культуры. Руст назвал ее гейдельбергской ступенью. Мауэрантроп пользовался также мощными и острыми ручными рубилами, которые служили и удобным оружием, и лопатой для выкапывания корней, клубней или луковиц.
Много времени прошло с тех пор, когда мауэрантропы жили на берегу Неккара, который был тогда шире и полноводнее. Много воды утекло, пока на этом месте появились их преемники — неандертальцы. Но местность тогда уже выглядела иначе, а вокруг водились совершенно другие животные.
Великое открытие
Над сплетением пышных трав, над густыми зарослями аира и островками высокого камыша под жаркими лучами солнца поднимаются болотные испарения. Стоит удушливый запах гниющих растений. Между зелеными стеблями травы, в мягком высоком мху скользнула пятнистая саламандра. Шорох спугнул лягушек, взобравшихся на подсохшие кочки, чтобы погреться на солнце, и они одна за другой, описав широкую дугу, пошлепались в воду. Но вот затих плеск воды и вокруг снова воцарилась тишина. В душном полуденном воздухе не слышно даже голосов птиц.
Болото окружает широкое кольцо густого кустарника. За ним, подобно колоннам, возвышаются гигантские стволы могучих дубов, ветви которых слились в одну широкую крону. Корни дубов, перекрещиваясь и сплетаясь, сплошной сетью пронизывают почву, иначе мощные стволы не удержались бы в мягком грунте. Но иногда деревья не могут противостоять яростным смерчам и резким порывам ветра. Гигантская сила вырывает их из мягкой земли. Над глубокими ямами, словно бесчисленные щупальца, нависают ветви и корни. Полянки вокруг упавших дубов быстро покрывает молодая поросль, которая жадно тянется вверх в потоках солнечного света.
Из кустарника у края болота вышла семья диких свиней. Старая матка тут же легла в мягкую, теплую грязь и стала валяться, подминая под себя заросли аира. За ней последовали и поросята. Через несколько минут их красивые полосатые шкурки покрывала черная, резко пахнущая грязь. Поросята то разбегались в разные стороны, то вновь собирались вокруг матери, с хрюканьем и визгом толкая друг друга. Один поросенок, наигравшись, отправился вдоль края болота поискать улиток, червей. Увлекшись, он не заметил, как далеко отошел от матери и остальных поросят. Желание полакомиться оказалось сильнее осторожности.
