— Вы правда уверены, что больше не хотите никуда заглянуть? Если бы кто-то прятался внизу, я бы наверняка узнал об этом. Я и сам не отказался бы получить часть вознаграждения.
Один из исполнителей, его звали Билл Терри, засмеялся.
— Кретины эти охотники за рабами. Они видят беглых рабов в каждом шкафу. На днях я слышал, что они по ошибке поймали свободного черного и его наниматель поднял целую бурю. И их арестовали, вот так. Грязные стервятники. Они добрались до кают-компании.
— Джентльмены, еще немного бренди перед уходом?
— Нет возражений, — ответил Терри.
Квинну потребовался еще час, чтобы от них избавиться. Когда эти двое, счастливые, наконец ушли, выписывая зигзаги по набережной, Квинн внимательно оглядел пароход и причал. Кэрролов нигде не было видно.
Кэм был занят на разгрузке легального груза, когда поймал взгляд Квинна и с независимым видом подошел к нему,
— Да, сэр? — сказал он со странным блеском в глазах.
— Ленивый ублюдок, — опять сказал Квинн, но на смену злости пришла довольная интонация, потому что сейчас никто не мог их услышать. — Я думаю, пора выгружать то, что на нижней палубе.
Лицо Кэма оставалось непроницаемым, но глаза его потеплели.
Салон Софи для увеселения джентльменов находился на одной из окраинных улиц Каира. В отличие от салонов на Ривер-стрит, он имел царственный вид и мог похвастать своими прекрасными дамами для увеселений вдоль всей Миссисипи.
Квинн впервые посетил салон Софи по делам Подпольной дороги несколько лет назад, и сейчас часто возвращался сюда, если пароход оставался в Каире на ночь. Он редко пользовался его очевидными соблазнами, а наслаждался роскошью самого салона и доступностью лучшей еды, ликеров и сигар. Ему нравилась и сама Софи, которая в дополнение своей роли хозяйки и мадам, была членом Подпольной железной дороги. Ее заведение часто было идеальным местом, чтобы спрятать бежавшую рабыню, которая могла выступать в роли новой девушки Софи. Власть имущим, которые часто пользовались услугами заведения, не понравилось бы видеть это заведение закрытым или же часто проверяемым, так как тогда могли открыться и их собственные грехи. Политики и полиция считали салон Софи “священным”.
Квинн оставался на борту “Лаки Леди” до тех пор, пока весь груз не был перемещен на берег. Потом он решил навестить Софи и спросил Кэма, не составит ли тот ему компанию. Софи была одной из немногих, кто знал о Кэме все. И в салоне Софи была некая девушка-мулатка, которая радовалась визитам Кэма. Но в этот раз Кэм отказался, что было непохоже на него. В лице Кэма Квинн заметил следы переживаний и подумал, что они, похоже, вызваны беспокойством по поводу молодой служанки Мередит Ситон. Его опечалило это, и он еще раз поклялся себе, что для Кэма он что-нибудь сделает.
Софи тепло приветствовала Квинна, заказала для него лучший виски и пригласила в свой офис, где плюшевые кресла столпились вокруг маленького столика. Это было то самое место, где она с удовольствием вела свои дела.
— Я видела, как “Лаки Леди” входит в порт, и подумала, не окажете ли вы нам радость своим визитом.
— Я всегда навещаю вас, Софи, как только нахожу время. Вы же знаете.
— Не всегда, — ответила она, немного нахмурившись. — И никогда достаточно долго не оставались… О вас все девушки спрашивают.
— Как будто вы их недостаточно занимаете, — уголок его рта изогнулся на весьма привлекательный манер.
— А Кэм? В порядке?
Его полуулыбка немного угасла.
— Он в мечтательном настроении. Личные планы.
— Какая-нибудь девушка?
— О, вы угадали, — ответил Квинн. Софи слегка нахмурилась:
— Это опасно…
— Слишком близко к сердцу все принимать, — закончил за нее Квинн. — Но здесь нет опасности. Он увидел ее в этот Раз на пароходе.
— Сара будет горько разочарована. Она-то надеялась…
— Я понимаю, — мягко сказал Квинн. Многие из девушек Софи заканчивали замужеством, особенно часто они выходили за мужчин, отправлявшихся на Запад, где не хватало женщин и старые правила были неприменимы. Сара была чрезвычайно привлекательной мулаткой, получившей свободу, когда ее хозяин умер. Она была горничной, но немногие дамы смогли выдержать соперничество с ее красотой. Почти умирая от голода, она, наконец, нашла место горничной у Софи, но постепенно стала “одной из девушек”. Она хотела заработать достаточно денег для того, чтобы переехать на Север и открыть собственный мануфактурный магазинчик — до тех пор пока не встретила Кэма. После этого ее мечты начали изменяться. И Софи и Квинн видели это по ее глазам, но Кэм ничего не замечал.
— Ну а вы, Квинн, у вас по-прежнему нет женщины?
— Только вы, любовь моя, — сказал он, поддразнивая ее.
— Ах, да ведь я вам в матери гожусь.
Квинн внимательно посмотрел на Софи. Из того, что он слышал, можно было понять, что ей под шестьдесят, но она выглядела лет на пятнадцать моложе. Может быть, ее молодили живой взгляд и сочувствие, которое часто появлялось на ее лице. Ее волосы, всегда аккуратно убранные в шиньон, были по-прежнему такими же светло-русыми, как и тогда, когда ей было лет двадцать, а на коже почти не было морщин, только те, которые появлялись вокруг глаз, когда она смеялась.
Однако она, как и каждый из них, каждый день встречалась с опасностью лицом к лицу. Он надеялся, что на нем это так же мало отразилось, как и на ней.
— Вы не ответили на мой вопрос, — напомнила она ему.
— Софи, вы же сами мне не раз говорили, что никто в нашем деле не должен иметь личной жизни. Это слишком отвлекает внимание.
Она задумчиво посмотрела на него. Она знала его уже три года, а судить о людях она умела удивительно точно.
Она подумала, что никогда не встречала человека более одинокого, чем Квинн, хотя понять это ей удалось далеко не сразу. Он чрезвычайно тщательно прятал свои эмоции за маской цинизма. Она регулярно пыталась искушать его одной из своих девушек, видит Бог, они и сами этого очень хотели, но только дважды она в этом преуспела, оба раза с Алисией, у которой были черные волосы и тоненькая фигурка.
Потом Алисия весьма неохотно кое-чем поделилась с ней, сказав только, что он был замечательно нежным любовником и что (и это было довольно странно) он не хотел, чтобы она его раздевала, как требовали многие клиенты, и не хотел сам снимать свою рубашку.
Софи часто думала о Квинне. Немногие богатые южане участвовали в деятельности Подпольной дороги. Она знала только двоих, оба были из Виргинии, один был некий Сэмюэль Смит, его арестовали и отправили в тюрьму, а другой, Джон Фэйрфильд, лишь однажды заглядывал в ее офис. Но, с другой стороны, все было так засекречено, что она многого и не знала. Она знала Квинна только потому, что они вместе работали.
Несколько раз она пыталась нащупать его слабые места, но ни разу ничего не добилась. Он мог разговаривать о чем угодно, только не о самом себе и не о причинах, которые привели его в подпольную организацию. Если бы она не видела, как они с Кэмом друг к другу привязаны, она бы думала, что у него вообще нет сердца. А потом она разглядела одиночество, спрятанное за фасадом самоуверенности, и пожалела его.
Но принудить его к откровенности она не могла. Так можно было потерять его дружбу, а она не хотела рисковать.
— А сегодня вечером? — настаивала она. — Алисия сегодня свободна.
Алисия была одной из причин, по которой он пришел. Страстная Алисия, никогда не задававшая вопросов. Он надеялся, что удовлетворение отвлечет его от преследовавшего его образа Мередит Ситон. Тем не менее, он подозревал, что ничего не получится. Сегодня не получится. Он покачал головой.
