него самого черты лица более мягкие, но вообще-то не жалел об этом. Это не мешало ему жить, он познал удовольствия, которые ускользнули от Квинна. Хотя Бретт был привязан к одному месту, он все равно любил банковское дело, обожал свою жену Бетси и своих троих детей. Единственным темным пятном в его жизни был Квинн, и то потому, что он хотел, чтобы тот был счастлив, а это было не так, несмотря на уверения Квинна в обратном.
— Ситоны, — мягко напомнил Квинн.
В голове Бретта зазвучал пожарный колокол.
— Хлопковых плантаций очень много, — заметил он. — Почему именно Ситоны?
— Несколько недель назад я встретил мисс Сйтон на борту “Лаки Леди”. Мне сказали, что ее семья владеет одной из самых больших плантаций в районе Виксбурга.
Бретт напрягся. Конечно, Квинна не могла заинтересовать Мередит Ситон. Боже всемилостивый, эта глупенькая женщина будет воском в его руках. Бретту ничуть не нравилась Мередит, но до некоторой степени она была под его защитой.
— Не беспокойся, Бретт, — сказал Квинн, прочтя его мысли. — Она считает меня ужасным.
По какой-то причине это совсем не успокоило Бретта.
— А ты что о ней думаешь? Квинн пожал плечами.
— Я с тобой согласен. Слишком разодета. Занята только собой. Не очень умна.
Бретт почувствовал себя лучше и немного расслабился. Конечно, такой мужчина, как Квинн, не найдет в Мередит ничего интересного. Может быть, его брат переменился. Раз он начал интересоваться бизнесом, то, возможно, со временем он придет в банк. Работать вместе с Квинном было самой заветной мечтой Бретта. И снова начать уважать его, как когда-то.
— Ну и что же тебе нужно? — спросил Бретт.
— Представь меня Роберту Ситону. Я очень давно встречался с ним, и сомневаюсь, что он помнит об этом.
— Я могу сделать еще лучше. Квинн вопросительно поднял бровь.
— Они всегда приглашают меня на ежегодный бал. Есть такая традиция — устраивать бал после уборки хлопка. Но Бетси опять в интересном положении…
Квинн улыбнулся:
— Опять?
Довольный собой, Бретт кивнул. Это будет их четвертый ребенок.
— Прими к сведению, Квинн.
— Мне — быть отцом? Ты не можешь пожелать такого беспомощному младенцу.
— Но с моими ты очень хорошо справляешься.
— Потому что в любую минуту я могу уйти, — ответил Квинн, вдруг почувствовавший замешательство.
— Они обожают тебя.
— Я ведь все время приношу им подарки.
— Нет, — твердо ответил Бретт. Его всегда удивляло, как его насмешливый, злой на язык брат очаровывал детей. Еще более потрясающим было то, что его обычно холодные глаза теплели в их присутствии. Поэтому Бретт надеялся.
Квинн увидел румянец на лице Бретта, и понял, что его надо отвлечь.
— Ты говорил про бал?
— Ах, да. Ты мог бы поехать вместо меня. Обычно я останавливаюсь у них, — Бретту не понравилась зловещая улыбка, появившаяся на лице Квинна. Его одолели дурные предчувствия. Но было уже слишком поздно.
— Когда у них бал?
— Тридцать первого октября.
— Тридцать первого? Канун Дня всех святых? — Квинн улыбнулся с тем холодным удовольствием, которое так не любил Бретт. — Очень удобно.
— Квинн, не забудь, они мои клиенты, я еще и опекун Мередит. Я полагаюсь на твою честь.
— Я буду воплощением вежливости и респектабельности, — торжественно ответил Квинн, а половинка его рта тем временем изогнулась в улыбке. Затем его глаза потеплели. — Клянусь, Бретт, я не сделаю ничего такого, что могло бы бросить тень на тебя.
Бретт выглядел немного пристыженным. Он встал, подошел к Квинну и положил руку ему на плечо.
— Я знаю, Квинн. Просто…
Квинн встал.
— Знаю, Бретт. Просто мы по-разному думаем… разного хотим.
— Разве? — вопрос был задан мягко и осторожно.
— Боюсь, что да. Ты всегда стремишься к семейному очагу, в банк, а я… мне нужна лишь колода карт да сговорчивая женщина. Мне нравится моя свобода, Бретт. И я не переменюсь. Ни ради тебя, ни ради кого-либо другого.
Бретт вздохнул:
— Я отправлю Ситонам письмо.
— Спасибо, брат. Мне пора идти.
— Ты не придешь на обед?
Квинну этого очень хотелось. Но ему приходилось держаться на некотором отдалении от Бретта, чтобы не повредить ему в случае чего. Если его когда-нибудь арестуют, он не хотел бы, чтобы у брата были проблемы. Будет лучше, если все будут считать, что братья не общаются.
— У меня запланирована встреча. Прости. И передавай Бетси мои наилучшие пожелания и поздравления.
Бретт кивнул. Его голубые глаза, которые были гораздо светлее, чем у брата, затуманила грусть.
— Мы в любое время рады тебя видеть, ты же знаешь.
— Знаю, — мягко ответил Квинн. И ушел.
— Брат сделает мне приглашение на бал на плантацию Ситонов, — сказал он Кэму, вернувшись на пароход. Увидев, как озарились ожиданием глаза его друга, он добавил: — Ты, конечно, едешь со мной.
— Когда?
— В канун Дня всех святых. Хорошее время для того, чтобы кого-нибудь унесли духи, как ты считаешь?
Впервые за несколько недель Кэм позволил себе улыбнуться.
— Пастор?
— Ну да. Мы не можем быть связаны с этим, но зато можем привести в действие наш план.
— А я смогу повидать ее и подбодрить.
Квинн кивнул. Он был доволен, что все так легко складывалось.
— Особый груз повезем? — спросил Кэм.
— В этот раз, я думаю, нет. — Ответил Квинн. — Элиас сказал, что увеличившийся поток беглых рабов заставил хозяев плантаций удвоить бдительность. Хотя, конечно, он наверняка не знает, когда кто-нибудь появится, но именно сейчас он предупреждает всех, с кем связан, чтобы они были крайне осторожны.
— Значит, скучная поездка.
— Они редко бывают скучными, Кэм. В Виксбурге мы сойдем с парохода и поживем там до тридцать первого октября. Возьмем с собой двух лошадей.
— Календулу? — спросил Кэм. Квинн сам выбрал это смешное имя для огромного золотистого жеребца, которого держал при городском доме на Джексон Плейс.
— Думаю, Календула произведет хорошее впечатление, а?
— А вы хотите произвести на кого-то впечатление?
— Только на Дафну, Кэм, — быстро ответил Квинн.
— Хм, — сказал Кэм с дружеской дерзостью. — А ваша гордость, кэп?
Глаза Квинна сузились. — Гордость?
— Обычно женщины вам не отказывают, что бы вы у них ни просили.
