— Из-за меня? — с любопытством спросила Мередит. Квинн пожал плечами.
— В вас всегда было что-то такое… скрытое… Бретт сказал, что вам всегда нужны деньги, и я подумал, что вы могли попытаться…
— Увеличить доход? — она согнулась пополам от смеха. — Представьте, то же самое я думала о вас. Когда вы пригласили за стол охотников за рабами…
Квинну удалось изобразить замешательство. Ему не в чем было обвинить Мередит.
— Это играло мне на руку, — объяснил он. Мередит стала серьезной.
— Почему именно Дафна?
Квинн не понял, отчего вдруг в ней произошла такая перемена.
— Дафна мечтала о свободе. Когда я был в Бриарвуде, мы с Кэмом говорили о ней с Пастором.
Кое-что Мередит стало ясно, но некоторые сомнения у нее все же оставались.
— И там вы увидели рисунок лисы?
— И портреты братьев Кэррол.
— А как все это объяснил Пастор?
— Он сказал, что рисунки прибыли из Нового Орлеана.
— Он мог бы сказать мне о вас, — задумчиво произнесла Мередит.
— А мне о вас. Это избавило бы нас от многих проблем. Они посмотрели друг на друга и опять улыбнулись.
— Как вы думаете, почему он ничего не сказал? — спросила Мередит.
Квинн пожал плечами.
— Обо мне знают совсем немногие. Большинство из тех рабов, которых мы перевозили, даже не знают, на каком пароходе. Так безопаснее.
Мередит с сомнением посмотрела на него.
— А может быть, он беспокоился о том, что произойдет, если мы окажемся вместе, — Квинн посмотрел на нее сверху вниз и улыбнулся той полуулыбкой, которая так много скрывала. Она почти физически ощутила, как он отдаляется от нее.
— Не надо, — потребовала она.
— Что не надо? — его брови сошлись на переносице.
— Не прячьтесь опять.
Он понял, о чем она говорит, и не стал ей возражать, а просто легко погладил ее по щеке. Квинн хотел, чтобы Мередит оставалась с ним, хотя и понимал, как это опасно и для нее, и для дела, которому они оба служили.
Мередит поняла, какая борьба происходит в его душе, и изменила тему разговора.
— А где сейчас Дафна?
— В Каире, у друзей. Я надеюсь, что это надежное место. Мы не знали, стал ли ваш брат ее владельцем, и не объявил ли он ее розыск. — Вспомнив о своих опасениях, о смерти, он опять помрачнел, и Мередит почувствовала, как нелегко далось ему признание своей вины.
— Так она не поехала в Канаду?
В этот раз Квинн дружески улыбнулся.
— Ей не хотелось уезжать от Кэма. А так они могут видеться время от времени.
— Дафна? — в голосе Мередит прозвучало удивление. А потом она вспомнила, как Дафна выходила из каретного сарая, а она, Мередит, обвинила во всем Квинна.
— Мне, кажется, следует извиниться, — сказала она мрачно. Ей казалось удивительным то, что она чувствовала себя с ним так естественно, так уютно. Особенно удивительным после того, что она испытывала к нему ненависть на протяжении последних недель. Но в кухне у Леви Мередит поняла, что она была неправа, думая, будто бы Квинн просто использовал ее, он страдал так же жестоко, как и она, а может быть, и еще сильнее.
Квинн Девро поднял бровь.
— Я думала, что вы ее добиваетесь. Я думала, именно поэтому вы хотите ее купить.
Он издал возглас изумления.
— Так вот почему вы были так враждебно настроены ко мне!
— Ну, понимаете, я видела, как располосована спина Кэма, а тогда за обедом вы дали понять, что это вы…
— Это случилось задолго до того, как я его нашел. Сейчас он свободен, как вы и я, — сказал, усмехаясь, Квинн. — Я так убедительно говорил?
Мередит поморщилась.
— Настолько убедительно, что я опасалась, как бы он не перерезал вам горло в тот же день в вашей собственной каюте.
— Вы беспокоились за меня, — произнес Квинн, тронутый ее откровением.
— Я не люблю насилие, — возразила, защищаясь, Мередит.
— Скажите это синяку на моей голове, — улыбнулся он, а она подумала, что Квинн Девро совершенно очарователен, когда улыбается так искренне, как сейчас, а не насмешливо, как обычно.
— Вы заслужили, — ответила Мередит.
— Ну да, конечно, если не раньше, то позже. Мередит сжала его руку.
— Тогда я подумала, что вам нужна… только информация.
— О, дорогая Мередит, я был до смерти перепуган теми чувствами, которые тогда испытал. Я не знал, что мне делать. Мне надо было подумать. А когда вы исчезли… — его голос стал резким, прерывистым, всякая радость пропала из него.
Мередит хотелось побольше узнать об этом человеке. Но вокруг Квинна Девро по-прежнему была стена, которая удерживала ее от многих вопросов. И все-таки ей было с ним так спокойно. Даже оказавшись несколько недель назад его пленницей, Мередит чувствовала удивительную, странную защищенность до того самого момента, когда он оставил ее одну после того, как они занимались любовью. И тогда ее собственная боль и чувство незащищенности заставили ее сделать нечто невероятно опасное.
— А вы зачем приехали в Цинциннати? — спросила она.
— Чтобы рассказать Леви о том, что произошло, — медленно ответил Квинн. — И попытаться разыскать вашу сестру.
Мередит сжала его руку. Он не мог бы выразить свои чувства яснее, чем выразил их этим одним предложением. Он все понял и посочувствовал ей. Но молчание затянулось, и Мередит решила подразнить Квинна, чтобы узнать, как далеко ей будет позволено зайти.
— Все?
— Что все?
— Вы собирались рассказать ему… все?
У него перехватило дыхание.
— Все, — наконец произнес он.
— А теперь?
— Я очень рад, что мне не нужно этого делать. Думаю, чем меньше сказано, тем лучше, хотя, мне кажется, Леви почти обо всем догадался, — Квинн крепко обнял ее, словно боясь, что она может убежать опять. Он сдерживал смех, и Мередит услышала рокот, похожий на звук отдаленного грома. — Наверное, Леви скажет, что мы нарочно сталкиваемся друг с другом без конца, по чьему-нибудь плану.
— Но по чьему? — спросила Мередит, подняв голову, чтобы заглянуть в его мерцающие голубые глаза.
— Я подозреваю, что вы считаете, будто сам дьявол за это в ответе, — сказал он с мрачным юмором.
Мередит проказливо улыбнулась.
— Я долгое время была в этом убеждена.
Карета остановилась, в стенке между пассажирами и кучером открылось окошко. Квинн протянул вознице еще одну банкноту, и колеса экипажа опять закрутились. Мередит выглянула в окошко. Небо окрасилось в нежно-розовый цвет, а звуки рождественских песен еще плыли по улицам.
— Он, наверное, хотел бы вернуться домой, все-таки рождественская ночь, — сказала Мередит, имея в
